«Запад сам подталкивает нас к евразийству»
— Александр Алексеевич, только что вышла ваша новая книга «Я верю!». Она рассказывает о философских и религиозных взглядах представителей разных конфессий, об их пути к Богу. А над чем вы работаете сейчас?
— Над новой книгой. Скоро 30 лет, как распался Советский Союз. И часто возникает мысль: а что же мы построили за эти годы? Какие изменения произошли на постсоветском пространстве с декабря 1991-го? Хочется разобраться вместе с читателями.
«Русские подвергались геноциду, чтобы напитать другие народы»
— Вы считаете, распад Союза — это хорошо или плохо?
— Можно рассматривать его с точки зрения классовой справедливости или математики либо, например, космического разума. Но я предпочитаю оценивать события с позиции своего народа. Как случившееся отразилось на русских?
Конечно, распад Союза был трагедией. Мы понесли огромный урон. Здесь и катастрофическая убыль населения, и падение качества жизни.
С другой стороны, это большая удача. Почему? Русские несли на себе основной груз империи. И все 70 лет подвергались тихому геноциду, чтобы своей кровью, энергией, душой напитать другие народы.
— С тех пор что-то изменилось?
— Не раз мне приходилось писать, что развиваемся мы странно. Куда двигаться, не определились. Бродим, как иудеи по пустыне. Вроде была у нас либеральная модель, прозападное правительство. Но это вступало в противоречие с реальностью в виде остатков имперского прошлого. Дрейф без руля и ветрил продолжался до 2014-го. Тогда и настал момент истины. Из-за Крыма произошёл окончательный развод с Западом, куда была устремлена наша элита. Многие рассчитывали, что найдут там пристанище. Вывезут семьи. Но цивилизованный мир повернулся к нам спиной. И стало окончательно понятно, что демократией по западному образцу с либеральными воззрениями нам не стать.
Надежды на буржуазную революцию развеялись: буржуй у нас нынче слаб и труслив. Россия осталась империей. А значит, сохранился груз, который был на наших плечах в царские времена и советский период.
«Чтобы Россию не разорвало, требуется жёсткая власть»
— К какому выводу пришли?
— Ход истории показывает: нам нужна сильная центральная власть. Не случайно полномочий у президента не меньше, чем у императора. Вопрос не в конкретной личности правителя, будь то Ельцин, Путин или кто-то ещё, а в объективных вещах. В нашей стране около двухсот народов и народностей. И они находятся на разных ступенях развития. В Чечне, Кабарде, Осетии и других кавказских республиках сохраняется родовой строй. Свои законы местные общины, по сути, ставят выше общероссийских. И живут словно в далёком прошлом. А в мегаполисах картина противоположная: люди уже в будущем. Они атомизированы. Семейные и дружеские связи утрачены. Ценности совершенно иные. Насадить повсеместно демократию в западном смысле, когда каждый свободно выражает свою волю, невозможно.
Ключевое значение имеют и размеры страны. Как управлять такой гигантской территорией с малочисленным и разнородным населением? Любой местный начальник здесь чувствует себя хозяином. Привык, что никакой другой власти нет. Правит как полноправный князь. Так что демократические методы не помогут. Только палка.
Плюс ещё один, может быть, самый тяжёлый, фактор. Владимир Путин констатирует: мы получили государственное управление в наследство от коммунистов, от Ленина. У нас есть отдельные национальные образования. Они имеют собственное руководство, полномочия, амбиции. Попытаешься уравнять — вызовешь жесточайшее сопротивление. И чтобы Россию не разорвало на куски, требуется жёсткая власть, способная подавлять сепаратистские настроения. Тот же 1991 год показал, как быстро поднимаются национальные элиты, ввергая страну в хаос. Допустить повторения нельзя.
Поэтому мы оказались заложниками ситуации. И в застывшей системе, когда все рычаги находятся в Москве, выбор невелик: безопасность или развитие.
«Мы шарнир, соединяющий Европу и Восток»
— Тогда получается, мы в тупике. И будем стагнировать дальше…
— В одной из статей я размышлял: может быть, не демократия нам нужна. И не выборный правитель, а лидер нации, как елбасы в том же Казахстане, аятолла в Иране или королева в Британии. А уже под ним — президент, партии и правительство, которые обеспечат взаимное поедание, конкуренцию и очищение от скверны. Тогда появятся и демократические возможности.
Можно долго рассуждать, куда двигаться дальше. А жизнь идёт своим чередом. Вместо либеральной идеи, дискредитировавшей себя в глазах народа и президента, мы осознанно встали на путь евразийства. Причём даже не сами, а Запад подтолкнул нас своими санкциями, искусственными границами, буферными государствами. Хотя путь этот давно указывали наши выдающиеся мыслители: раньше Николай Трубецкой, потом Лев Гумилёв и другие.
Похоже, эти великие евразийцы правы. Россия не только наследница Византии, откуда к нам пришло православие. Мы были частью огромной монгольской империи в основном организационно: на культурную идентичность Золотая Орда не покушалась. Следующий глобальный импульс: Пётр I толкнул нас в сторону Европы. И около 300 лет страна двигалась в заданном им направлении. Эти три наслоения повлияли на все стороны нашей жизни.
Евразия — особая зона, где Россия и другие государства включены в единое пространство с комплементарными народами. Русские, украинцы, белорусы, казахи, монголы, киргизы… Мы представляем собой евразийский шарнир, соединяющий Европу и Восток. И должны развиваться по собственным правилам, внутренним основаниям. У нас свой менталитет. Представления о добре и зле. И даже разная вера не мешает прекрасно понимать друг друга.
— Но это всё теория: евразийство, комплементарность народов, свой путь…
— Почему только теория, президент Назарбаев ещё в 1994 году, выступая в МГУ, заявлял: «Мы — евразийцы!» И практическим воплощением этой философии стали ЕврАзЭС, а затем сменивший его Евразийский экономический союз. ОДКБ. Таможенный союз. Отчасти Союзное государство, 20-летие которого недавно отмечали.
Евразийская идея существует. И если в прошлые годы она не особо приветствовалась нашей элитой, ориентированной на Запад, то 2014-й запустил процессы, придающие ей новое наполнение. Не было бы счастья, да западные страны нас выпихнули. И философская, культурная, экономическая подоплёка стали подтягиваться под эту идею.
Нас пнули,и тогда мы задумались о своём производстве, об обороне… Покупать всё — от детских трусов до автомобилей — конечно, проще. Но это дорога в никуда. Она ведёт к полной деградации. Окончательному уничтожению русского народа как суперэтноса. Однако какое-то высшее провидение открывает перед нами правильный путь — евразийство. Мы сможем идти вперёд как народ и расти не только в материальном, но и духовном плане.
«Национальная идея — сохранение народа»
— А как вам последние инициативы президента: изменения в Конституции и другие?
— Да, в смысле движения по новому пути они выглядят вполне логичными. Когда международные законы ставились выше наших, мы утрачивали суверенитет. Вынуждены были выполнять кабальные договоры. Отказ от такого принципа — очень важный шаг на базовом уровне. Мы заявляем о себе в качестве самостоятельной страны, которой больше не приказывают всякие МВФ.
Что касается усиления роли парламента. Путин не уменьшает, а укрепляет свою власть. Часть ответственности переносит на депутатов, которым предстоит утверждать правительство.
И конечно, важные решения, связанные с демографией, двигают нас в нужном направлении.
— В своё время вы как писатель и журналист искали национальную идею. Как формулируете её сегодня?
— Такая идея не рождается в тиши кабинетов, а выкристаллизовывается самой жизнью. Как и двадцать лет назад, я утверждаю: сегодня она для нас проста и понятна — сохранение и приумножение русского народа. А уже на неё должно работать всё остальное: и экономика, и промышленность, и наука, и медицина…
Это не только рождаемость и физическое сохранение. Но и сохранение нравственное. Возможность чувствовать себя хозяевами в своей стране. Так что, подводя итоги 30 лет, могу сказать: Бог всё-таки направил нас на путь создания государства, в котором должен сохраняться и развиваться русский этнос. Наша задача теперь — не свернуть или по дурости не сорвать стоп-кран.
