Посмотрим, каково с «Кислотой»
Первый полнометражный фильм актёра «Гоголь-центра» Александра Горчилина «Кислота» привлёк к себе большое внимание. В начале октября лента вышла в прокат, и высказываний о ней заметно прибавилось. Добавить что-то новое к этому хору сложно, но почему бы не попробовать?
Герои нашего времени
Герои фильма — 2 друга, Саша (Филипп Авдеев) и Петя (Александр Кузнецов), — не в ладу с собой и с окружающими. Саша пишет музыку, но всех больше интересует, что он зачем-то сделал себе обрезание. Он живёт в дорогой квартире вместе со странноватой бабушкой, прекрасно сыгранной Розой Хайруллиной. К тому же в начале фильма возвращается его мать (Александра Ребёнок), которая подолгу живёт в Камбодже, где пропал отец Саши, и занимается духовными практиками.
О Пете известно и того меньше. Молодой человек поссорился с родными и теперь живёт где придётся. Его родители в разводе и не общаются, при этом отец — богатый и влиятельный мужчина, а мать живёт в бедности.
Был ещё и третий приятель, Ваня, но он уже в первых кадрах под веществами выбрасывается с балкона, в дальнейшей истории участия не принимает и возникает лишь однажды — в странном сне Саши. На похоронах друга Петя заявляет его матери о том, что та ничего не знала о сыне, кроме веса при рождении: так обозначается один из ключевых конфликтов фильма — вечная проблема отцов и детей.
Затем друзья идут в ночной клуб, где знакомятся с неким Василиском — богемным художником. Ребята оказываются у него в студии, где Василиск демонстрирует им своё искусство: он погружает вылепленные отцом гипсовые фигурки пионеров в ванну с кислотой — тоже скрытый конфликт поколений. На вопрос: «В чём смысл этих работ?» — Василиск отвечает предельно честно: «Они продаются».
Спонтанная лекция по contemporary art заканчивается не менее спонтанной оргией с участием двух случайных девиц, из которой Саша оказывается исключённым по причине последствий обрезания.
А проснувшийся наутро Петя в порыве саморазрушения делает глоток той самой кислоты, получает ожог и теряет голос. Не знаю, закладывалось ли это авторами, но, когда выписавшийся из больницы герой ходит по городу с заклеенным ртом, возникает ощущение какой-то пародии на Павленского.
Парад метафор
Чуть не забыл : Петя мучается чувством вины, ведь в роковой день он сказал Ване: «Хочешь прыгать — прыгай», так что теперь считает себя убийцей. И, как Раскольников, идёт в полицию сдаваться. В этот момент срабатывает метафора — к Пете возвращается голос: покаяние искупает вину.
Параллельно с этим интимный недуг пропадает у Саши — он впервые спит с девушкой если не по любви, то по очень большой симпатии. Правда, есть маленькая проблема: девушке ещё нет 16 лет, она девственница, но метафорически лишаются невинности оба.
Пока Петя сидит в полиции, Саша пытается помочь другу и идёт к его матери. Выясняется, что её судьба сына не слишком-то волнует, но Саша выпытывает контакты отца и идёт к нему, но тоже безрезультатно. Вообще, дружба героев не вызывает доверия ни у персонажей, ни у зрителей. Семья Саши подозревает у сына более нежные чувства к Петру, а отец Пети видит корысть в желании вытащить его сына из тюрьмы. Сам же Саша объясняет эту привязанность безволием и неумением сказать «нет».
К Александру приходит разбираться отец «обесчещенной» девушки, которая через неделю должна войти в возраст согласия. Причём у него не кипит кровь, он не хочет во что бы то ни стало наказать парня, он просто «должен его пару раз ударить». После этой разборки происходит и выяснение отношений с Петей. Его выпустили из полиции, он какое-то время жил у Василиска и теперь готовится стать крёстным отцом для ребёнка художника. Он приглашает друга на обряд в церковь и читает нотации о смысле жизни. Затем просит Сашу дать послушать его музыку, тот выполняет просьбу и засыпает. Наутро он слушает сообщение, в котором Петя говорит, что удалил всю музыку, чтобы помочь другу, потому что не считает его музыкантом.
Далее следует кульминация: Саша приходит в храм первым и разговаривает со служкой. Тот говорит, что святая вода на самом деле водопроводная, которую крестит священник. Это перекликается со сценой в студии Василиска, где художник расплавлял своих пионеров — только бизнес, никакого волшебства!
Младенец, которого крестят против воли, в глазах Саши мало чем отличается от гипсового бюста, и он незаметно подливает в купель кислоту, окончательно рифмуя начало и конец фильма. Начинается саспенс, но Саша не выдерживает, в последний момент опрокидывает купель и убегает. В финальных кадрах мы видим его, несмело свистящего в горлышко бутылки с кислотой.
Дань учителям
Визуальный ряд фильма хорош, и, хотя критики находят множество заимствований, для режиссёра, ещё только ищущего свой стиль, это некритично. Вспоминают самых разных авторов — от Гаспара Ноэ и Дэнни Бойла до Карена Шахназарова с его «Курьером». Я бы добавил в этот ряд и Сергея Соловьёва: атмосфера безучастности персонажей и безэмоциональность диалогов в «Кислоте» временами напоминают именно его эстетику. Хотя сами диалоги при этом не впечатляют, к тому же временами они перетекают в какие-то выспренние монологи.
Если бы не Звягинцев, то фильм вполне мог бы называться «Нелюбовь». Именно она пронизывает всех героев — ни дружба, ни родственные связи, ни интимная близость не заставляют их по-настоящему ощутить важность другого человека. Хотя, справедливости ради, собственная важность для героев фильма тоже сомнительна.
И ещё «Кислоту» можно рассматривать как фильм об искусстве, вернее, о том, что иногда и оно не спасает. Саша пишет музыку, но оценить её мы не можем. Кислота, которая служит «соавтором» Василиска, изменяет и Петра, но совершенно непонятно, в лучшую ли сторону. При этом даже чудовищное «крещение» младенца в ванне с кислотой могло бы стать эффектной художественной акцией.
Резюмируя, скажу: «Кислота» — это довольно неожиданный, отчасти консервативный и беспощадный взгляд на современное искусство от ученика Кирилла Серебренникова.
