Третий возраст
Калужский врач — об испанских корнях, о встрече с Фиделем Кастро и любви длиною в 40 лет.
Он не пользуется мобильником. Не устаёт от жалоб пациентов. И в свои 60 с хвостиком с мальчишеской лёгкостью отжимается 100 раз.
Славянская внешность Владимира Павловича контрастирует с его абсолютно испанской фамилией Гарсия. Она настолько непривычна в наших краях, что коллеги и пациенты пытаются её произнести на русский манер, ставя ударение на первом слоге. Он их уже и не поправляет — привык.
Советское прошлое
— Мой отец — испанец. Его родителей - республиканцев во время гражданской войны убили франкисты. Папа остался круглым сиротой. В 1937 году его привезли в Советский Союз (СССР поддерживал в гражданской войне республиканцев. — Прим. автора). Так в 13 лет он оказался в Детском доме для испанских детей в Обнинске, — рассказывает Владимир ГАРСИЯ. — Как только ему исполнилось 18 лет, ушёл на фронт. Был награждён медалью за оборону Ленинграда. Но воевал недолго, года полтора. Вдруг посчитали, что некрасиво посылать детей республиканцев в бой — вдруг где-то решат, что их именно для этого воспитали.
Мама у меня русская. Оба родителя получили экономическое образование. Когда мне было 8 лет, отца как специалиста отправили на Кубу советником по экономике. Мы поехали вместе с ним.
После школы я поступил в Высший институт медицинских наук в Гаване. Самая близкая подруга моей мамы была врачом. Она всё время агитировала меня: иди да иди. Я и пошёл. И ни разу об этом не пожалел. На факультете нас было 800 с лишним человек. Только 529 смогли дойти до конца. Из них в рейтинге я был 27-м. Это дало мне возможность выбрать любую специальность, я решил стать терапевтом. Отучился 6 лет. В это время у отца закончился контракт. И мы вернулись в СССР. Конечно, можно было остаться на острове. Но одно дело, когда родители — иностранные специалисты и находятся на Кубе на особых условиях, а другое — жить там, как все.
Куба — нищая страна, у которой ничего, кроме замечательного климата, нет. Зимой дневная температура обычно 28–30 градусов выше нуля, ночью понижается до 18 градусов, летом днём +30–32, ночью +24–26.
Жара переносится хорошо, она не так ощущается, как в Калуге. Поскольку узкий длинный остров всё время обдувается бризом. Мы могли играть в теннис на берегу моря по 4–6 часов, и хоть бы что!
Как и в любой социалистической стране — что на Кубе, что в СССР, — ничего там не было. Помню, как в советское время мы приехали к отцовским родственникам в Испанию. Их очень удивило, что мы бросились покупать одежду и обувь: «Вы живёте в великой стране, что, у вас рубашек не шьют?» — «Шьют, но то, что продаётся в магазине, носить невозможно!» И в любой социалистической стране было так: заводы, фабрики, колхозы работают, а магазины пустые. И никто не может сказать, почему.
Когда я учился в Москве в ординатуре, отец встречал меня на машине на вокзале, потому что я возил по 3–4 сумки, набитые продуктами. Брал и для себя, и для своих близких, и для знакомых. В нашем городе этих продуктов было просто не достать.
Встреча с кубинским команданте
— Дома мы всегда говорили на русском. А на Кубе вне дома — на испанском. Когда бывали в Испании, никто не верил, что я советико — советский, но и за своего не признавали, потому что у испанцев своеобразный акцент. А я говорю слишком чисто. Все считали, что я или из Перу, или из Аргентины. К слову, у мексиканцев и чилийцев тоже есть свои языковые особенности.
Конечно, по Кубе я скучаю. Порой накрывает ностальгия… Я бы с удовольствием побывал там снова. В конце советского периода дважды возил чернобыльских ребят на остров в рамках программы «Дети Чернобыля» (государственная программа Кубы. — Прим. автора). Дети жили в очень хороших условиях — на виллах на берегу моря. Туда приезжал сам Фидель Кастро (руководитель Кубы с 1959-го до 2008 г. — Прим. автора). Мы с ним даже по телевизору вместе выступали на эту тему. К сожалению, той плёнки не осталось. Мне предлагали местные ушлые ребята за 20–30 долларов перекинуть запись на кассету, да откуда у советского человека такие деньги!..
Кастро приезжал посмотреть, в каких условиях живут дети. Впечатления от общения с ним остались самые приятные. Умел человек себя подать: улыбчивый, обаятельный, внимательный. Помню, как он сказал: «Мы знаем, что советские дети не привыкли ежедневно пить натуральный апельсиновый сок. Поэтому специально для них приготовили нектар: 2/3 сока, остальное — вода». Да, питание на Кубе замечательное. Наши дети, когда выходили из столовой, могли взять с собой сколько угодно фруктов: апельсинов, арбузов, ананасов, бананов. Некоторые забирали целыми ящиками в свои домики. Соки можно было пить в неограниченных количествах. На Кубе группа советских детей прожила 2 месяца, а в Испании, на Майорке — только 2 недели.
Влюблённость
Интервью Владимир Павлович даёт во время своего небольшого перерыва. Три месяца назад он возглавил гериатрическое отделение Калужской городской больницы № 4 им. Хлюстина. Особенность отделения в том, что его пациенты — исключительно пенсионеры.
— В последнее время во всём мире увеличивается количество людей старшего, или, как говорят в Европе, третьего возраста. В медицине появилось направление, которое специализируется на оказании помощи пожилым: геронтология, — поясняет врач. — Специальность очень перспективная.
Задача отделения — улучшение качества жизни пенсионеров. У пожилых людей масса сопутствующих патологий. Чаще всего они недовольны жизнью. У многих затруднён контакт с окружающим миром. Наверняка вы замечали, что в тех же Турции или Египте полно путешествующих пожилых немцев, англичан. А где вы видели наших бабушек и дедушек? Они считают, что на пенсию вышли — и жизнь закончилась. Максимум грядки вскопают. Эту тенденцию хочется переломить. Наоборот, на пенсии жизнь только начинается.
Владимир Павлович признаётся, что за свои почти 40 лет работы не разочаровался в профессии. Многие бывшие пациенты и по сей день ему звонят, чтобы посоветоваться по личным вопросам.
— В молодости мне в медицине было невероятно интересно, в среднем возрасте начал к ней спокойнее относиться, а сейчас интерес вновь проснулся. Не помню, кто сказал: «Счастье — это когда утром хочется на работу, а вечером — домой». И это действительно так.
Владимир Павлович умеет найти подход к каждому пациенту.
