«Святые грешники» – простые ответы на сложные вопросы

Писатель, философ и мыслитель Александр Лапин презентовал на прошлой неделе свой очередной роман — «Святые грешники». В нём действуют те же герои, что и в его знаменитой эпопее из шести книг «Русский крест». Но автор не рассматривает её как седьмую книгу серии. Мы поговорили с писателем, почему он так считает и что думает о текущем моменте.

Дмитрий Грунюшкин.

Умение поставить точку

— Когда автор пишет «многосерийный» роман, он поневоле становится заложником своих героев. «Святые грешники» — книга, которую вы позиционируете как самостоятельное, самодостаточное произведение. Но в ней действуют персонажи, знакомые читателю по вашей известной и полюбившейся серии «Русский крест». Вы не смогли расстаться с героями, которым посвятили столько лет?

— На самом деле вопрос стоит иначе: что у автора за душой? Что он может ещё сказать на эту тему? Некоторые произведения надо заканчивать, даже если хочется продолжить. Надо уметь ставить точку. Например, возьмём Шолохова и роман «Тихий Дон» — главное произведение его жизни. Почему он завершён именно так? Конец гражданской войне, позади этот этап жизни Григория, перед ним новая жизнь. И это уже другая история. Шолохов больше не хотел писать об этом герое. Тем более что его прототип был расстрелян коммунистами через год или два. Я так понимаю, что автор не хотел показывать эту сторону трагедии казачества, которая началась после Гражданской войны.

То есть добавить ему было нечего.

Когда писал роман, считал: всё — эта история закончилась. Как у Шолохова: люди нашли себя, своё место в жизни. А прошло несколько лет — и я почувствовал: ещё есть куда расти героям. Есть куда изменяться. И тогда я понял, что нужно показать их ещё раз. Что же произошло за эти годы, что в них сдвинулось?

Ну а вторая причина, будем откровенны: издатели, которые увидели, что роман и его герои пользуются успехом, насели на меня. Сейчас ведь книги очень хорошо продаются сериями. С одиночной книгой всё непонятно: будет ли к ней интерес, будет ли продаваться. А если серия уже пользуется популярностью, то успех следующей книге почти гарантирован.

Таким образом сошлось сразу несколько аргументов, благодаря которым в моей новой книге «Святые грешники» нашлось место тем же героям, что и в «Русском кресте».
Но вот следующий роман, который я сейчас пишу — «Крымский мост», —  это совсем другая история. И как бы ни настаивали издатели, в ней должны существовать другие люди.

Простые ответы на сложные вопросы

— Герои новой книги предстают перед нами в новых ипостасях — христианин и язычник, мусульманин и буддист… Сам этот ряд — очень серьёзная заявка. Ведь вам для ответа на многие вопросы, которые они задают друг другу, надо было самому очень глубоко погрузиться в тему. Иначе получится игра в одни ворота. Вы для себя уже нашли ответы?

— Я более 25 лет изучаю основные религиозные течения, учения, практики… К сорока годам сначала открыл для себя основы христианства, Библию, апокрифы. Но как человек любопытствующий решил всё-таки посмотреть — а как у других? Как они молятся, как в Бога верят, откуда пришли эти религии, какие у них истоки. У меня есть консультанты из Института истории религии, служители православной церкви. Сам лично встречался с представителями разных общин. И самое главное — я все эти места объехал. Всё, о чём в книге рассказано, — и у мощей Сергия Радонежского побывал, и в буддистских монастырях. И на Шри-Ланке, и в Индии, и в Китае…
Это огромный пласт. Из того, что я узнал, даже часть не смог в книгу вместить. Там нет, например, западных ветвей христианства, нет масонства. Нельзя объять необъятное. Я оставил только три мировые религии, которые представлены у нас в России. И частично копнул, откуда они пришли, — пришлось заглянуть в Индию, Непал, Индонезию.

Чтобы продраться сквозь все эти дебри, мне понадобилось почти 30 лет. Я сегодня отдаю людям квинтэссенцию своих изысканий. Причём хочу передать так, чтобы это было легко читать и понимать.
Я подозреваю, что рано или поздно основные религии сольются, потому что у них одна основа. И, скорее всего, сольются на территории России. Почему? В «Святых грешниках» попытался пояснить. На Западе и на Востоке нет такой терпимости друг к другу, как у нас. Мы не просто интернационалисты по идее. Мы интернационалисты поневоле. Я сам вырос в таком «салате»: рядом мусульмане жили, через забор — корейцы, мы русские, тут немцы-протестанты со своей философией…

В России есть традиции вероуважения. Это большое достижение нашего народа. Но это тоже отдельный разговор… Может быть, для следующего романа.

Русский мир родился

— Вы говорили, что в ваших планах книга о Крыме и Крымской весне. Но события эти, во‑первых, ещё совсем близки, и для их осмысления, наверное, требуется время. А во‑вторых, они продолжают развиваться, и подчас очень бурно. Не боитесь, что, когда вы сдадите рукопись в печать, произойдёт что-то, что может сделать устаревшей даже ещё не вышедшую книгу? Может, стоит ей дать «отлежаться»?
— Нет, не боюсь. Потому что на самом деле ситуация с Крымом созревала очень долго. Это некая подвижка мирового масштаба. Вопрос — в точке зрения писателя.

И вот здесь появляется проблема. Люди, которые участвуют в событиях, часто не понимают их исторического, всемирного значения. Те же крымчане: многие не понимают, что на самом деле участвуют в событиях, переменах планетарного масштаба. А я как писатель должен смотреть немножко со стороны и подниматься выше. Поэтому я не считаю, что завтра что-то ещё случится и всё переменится. Произошли события, которые отразились в духовном мире русского народа. Русские воспряли духом после Крыма и Донбасса. Русский мир родился.

— Ваши романы объединяет символ — Русский крест. Когда-то, до революции и в советскую эпоху, как ни парадоксально это звучит, несли его все народы, населяющие нашу страну, — русские, татары, узбеки, украинцы, евреи. У каждого крест имелся и свой, но русский был один на всех. Сейчас что-то изменилось? Все разобрали свои персональные кресты, а Русский крест оставили тащить одним русским?
— Русский крест — это крест имперский, если говорить откровенно. И русский народ является и являлся государствообразующим. Несёт все тяготы, лишения, будучи решёткой, становым хребтом нашей империи, огромного пространства. Русские вынесли всю тяжесть и Гражданской войны, и революции, и индустриализацию, и Великую Отечественную войну, и сталинизм. Мы этот крест несли и будем нести дальше.

А вот без нас загибаются. И это факт неоспоримый. Посмотрите, как в Советском Союзе все жили за наш счёт хорошо. А теперь поезжайте в Грузию — нищета, на Украину посмотрите — голь перекатная. Туркменистан, Узбекистан и прочие. Может, кроме Казахстана, где русских ещё миллионов пять сохранилось. За наш счёт все эти друзья жили и сейчас пытаются. Прибалтика теперь вот из Евросоюза деньги тянет. Одна Литва, кажется, пять миллиардов евро в год дотаций получает, чтобы не загнулась. Привыкли так жить. Если их ЕС перестанет кормить, они и пойдут побираться по миру.

У ценностей нет цены

— Так в чём же на самом деле Русский крест? Показывать всему миру, как не надо, или, наоборот, хранить в себе истинные ценности, которые другие народы отвергли в угаре саморазрушения?

— Да никто эти ценности не отвергал. Они жили и живут. Ценности всегда внутри человека и проявляются в кризисный момент. Вот ходит какой-то офицер-пехотинец. Ничем вроде не примечателен. А потом на учениях солдат-новобранец гранату бросил, а она упала рядом с ним. И не думает офицер ни о себе, ни об опасности. Он падает и накрывает собой гранату. Потому что ему жалко, как своего родного сына, этого парня. И сам погибает. Вот когда ценности проявляются. А не тогда, когда сидят и трындят о них с утра до вечера: вот у нас ценности! Вот мы великие! Мы патриоты! Чем больше говоришь о ценностях, тем меньше у них цена.

— Вернёмся к началу нашего разговора. Шесть книг цикла и седьмая, стоящая как бы «отдельным деревом», словно ставит точку. Вы поставили крест на «Русском кресте»? Или читатели могут ещё надеяться на встречу с полюбившимися героями?

— Мои герои дошли до какого-то рубежа. Они обнаружили что-то общее между собой и сейчас подходят к моменту истины. Поэтому, с одной стороны, если они ещё подрастут духовно, найдут какие-то новые для себя цели и пути, — они могут появиться в новых книгах. Но для меня продолжения романа, когда судьбы пяти или шести человек идут синхронно в окружающем их мире, конечно, не будет.

Многие думают: писатель сидит и что-то сочиняет. Писатель ничего не сочиняет — берёт всё из себя. Как у Окуджавы: иду от пролога к эпилогу, выдирая из собственной судьбы какие-то кусочки. Пока у тебя есть что-то внутри, ты и пишешь. И если это созвучно другим людям, ты им интересен. А если начинаешь просто сочинять, то получаются эти бесчисленные пластмассовые персонажи. В них нет главного — души писателя. Если нет души писателя в его героях, то её нет и в книгах. А без этого творчество его никому не нужно. Писать без души я не собираюсь.

Новый роман Александра Лапина

Автор приглашает читателя в многоходовую стилевую игру, хитро перемежая мистический триллер с эротическим романом и социальную драму с детективом. При этом он отважился на очень непростой разговор с аудиторией о духовном поиске. Перед лицом вечного противостояния жизни и смерти героям открывается самое важное: выполнить своё предназначение на земле — это ещё не всё. Найти общий язык с собственным внутренним миром и мирозданием — вот задача, достойная Человека.

Александр Лапин — писатель, публицист, общественный деятель. Лауреат Премии правительства Российской Федерации в области средств массовой информации, Национальной премии «Лучшие книги и издательства», Международной литературной премии имени Валентина Пикуля.
(www.alapin.ru).