Кокетка из Будапешта

Легендарная история появления фонтана в Городском парке такова. На нынешней площади Старый Торг в августе 1807 года появился первый в городе водопровод и водоразборный фонтан. Их построили на личные сбережения калужского купца и бургомистра Калуги Михаила Антоновича Макарова (700 рублей). Второй фонтан открылся в Гостиных рядах.

На портрете купца сохранились строки, написанные его рукой: «…Я изобрёл и устроил своими средствами с помощью граждан в городе Калуге водопровод на площади близ Гостиного двора и дома ремесленной управы, бассейн с проведённой ключевой водой из колодезя близ церкви Михаила Архангела для продовольствия граждан и тушения пожаров. Сей мой портрет с надписью и медалью».

Бронзовый подарок

В 1886 году после появления городского водопровода фонтан утратил своё значение, и его перенесли в Городской сад на то место, где он стоит и сейчас. Над чашей сначала установили фигуру лебедя, из клюва которого била струя воды.

Перед началом Первой мировой войны в Городском саду появилась знаменитая бронзовая фигурка «Девушка с зонтиком». По преданию, скульптуру привёз из Будапешта один калужский купец после лечения. Он посетил там публичный дом, у входа в который его очаровала бронзовая статуэтка девушки-кокетки с зонтиком. Эту изящную фигуру он купил и подарил Калуге. Бронзовый подлинник скульптуры был похищен немцами при оккупации города в 1941 году. Сегодня фонтан парка украшает её копия, воссозданная по фотографиям.

Бульварная скука

Как вспоминал юношеские годы учёбы в Калужской гимназии в 1877 году князь Евгений Трубецкой, будущий известный российский философ-мыслитель, в «Калуге старина была не тронута современностью, в отличие от Москвы. Она была сломана и разбита. Но это были не мёртвые остатки старины, а живописные развалины, которые ещё жили в лицах. Скукой были пропитаны насквозь все места общественных увеселений - Городской бульвар и Загородный сад. Сами по себе они были прелестны - бульвар с террасой и очаровательным видом на Оку. Скуку наводила не эта родная и бесконечно милая природа, а гуляющая публика, являвшаяся в нарядах «на музыку» и чинно маршировавшая под звуки бесконечно надоевшего марша».

По его словам, за десять лет ни разу не меняли этот марш, исполнявшийся жиденьким оркестром. Почти никогда не изменяли номера «блестящего фейерверка», который сжигался в конце вечера: римские свечи назывались «Дамский каприз, или мемфереры», за ним следовал «Огненный рыцарь» или «Орлеанская дева». Летал и нагреваемый спиртом аэростат со слоном. Дамы притворно спрашивали у устроителя, настоящий ли будет слон, и получали ответ: «Нет-с, но очень похоже-с». А когда почтенная публика выражала неудовольствие, в афише следующего гулянья объявлялось: «Всё будет представлено в наилучшем виде, чтобы оправдаться перед публикой за господ пиротехников».

Лица, гулявшие в Городском саду, были всегда одни и те же. Та же влюблённая парочка, та же гимназистка, которая бросала фразу, проходя мимо знакомых гимназистов: «Парле, же ву зем». И наконец офицер, целый вечер пьющий ягодные воды и ухаживающий за их продавщицей. Всё, вместе взятое: ?публика, марш, фейерверк — сливалось во впечатление бесконечной пустоты, щемящей душу тоски, от которой некуда деться.

Бульвар в провинциальной Калуге, особенно весной, был настоящим местом духовного общения учащихся, особенно старшего возраста. Во время экзаменов ученики бегали сюда узнать, кто выдержал, а кто провалился на письменном задании. На бульваре каждый калужанин мог услышать последнюю городскую сплетню. В Городском саду часто любил гулять учёный Константин Циолковский, который приходил не только послушать музыку, но и пообщаться со своими учениками.