Калужанка 20 лет доказывает, что была на фронте

Невысокого роста, улыбчивая, опрятная. Глядя на Веру Романовну и не скажешь, что ей 91 год. А о событиях 75-летней давности, несмотря на преклонный возраст, помнит так хорошо, словно происходили они только вчера.

Поджог

- Когда началась война, мы с родителями жили в деревне Камельгино. Это недалеко от села Дворцы. Мне было 15 лет, и я только-только закончила 7-й класс. Немцы были в нашей деревне только два дня, но мы с соседями едва не погибли. Нас согнали в колхозное овоще­хранилище и подожгли там. Народу было — не сочтёшь. Почти всю деревню — 600 домов — собрали. Мы сидели, прощались друг с другом. Я говорю: «Ну всё, ребят, наверное, нам конец». Когда пошёл дым, все закричали, заплакали, начали задыхаться. Кто-то крикнул: «Открывайте дверь!» Стали пробовать, но оказалось, что её снаружи подпёрли. На наше счастье, один из мужчин взял с собой топор. Он вырубил половину двери. И тут все как попёрли по головам к выходу! Когда мама вылезла наружу, первое, о чём она спросила, было: «Дом-то наш цел?» Он стоял отдельно от остальных, на горке. Соседи думали, что его не тронут, и натащили к нам своих вещей. Потом нам сказали, что наш дом подожгли первым. Сделал это деревенский пастух, который у немцев полицаем служил.

Фронтовой повар

- Когда наши дома сгорели, старшая сестра перевезла нас к себе в Калугу, в деревню Кукареки. Я работала ремонтницей телеаппаратуры на небольшом заводе возле Калуги 1. Оттуда меня и забрали на фронт. Присягу принимала в октябре 1943 года. Мне только исполнилось 18. Служила я на Западном фронте в 12-м гвардейском авиационном полку, в 755-м батальоне. Из аэродрома в Грабцево нас сначала перебросили в Белоруссию, оттуда — на лётную базу в Орловской области, затем — в Витебскую область, а потом — в Литву. Когда война закончилась, наш полк находился в Польше. Там мы оставались ещё год. В Калугу я вернулась в конце 1946-го.

На фронте работала поваром на кухне, была подавальщицей. Мы кормили лётчиков: от рядового до высшего состава. Часто выезжала с кухней на аэродром: перелёты были частые, лётчикам в столовую не всегда удавалось попасть. Запомнила майора Лебедева, генералов Глущенко, Костюхина, Березина. Хорошие они были, уважительные.

Боевые товарищи (примерно 1944 год).

№ 500

Вернувшись домой, Вера Романовна пошла работать на разъезд стрелочницей. После того как простыла там, устроилась на Калужский радиоламповый завод — оттачивала на станке лампы. Оттуда же в 1982 году ушла на пенсию.

Все эти годы, начиная с 1962-го, Вера Романовна живёт в небольшом домишке на улице Хуторской. Здесь проходила её семейная жизнь, родилась дочь Людмила, потом внук Александр. Прихожая, кухня, комнатка — всё совсем крохотное. Общая площадь жилища — меньше 19 с половиной квадратов. Со временем домишко обветшал и был признан непригодным для проживания. Однако положенное ей по закону как ветерану войны благоустроенное жильё Вера Романовна не получила.

- Все эти годы мама считалась труженицей тыла, — рассказывает её дочь Людмила МОРОЗОВА. — Если честно, я и сама не знаю, как так произошло. Я-то всегда знала, что она была на фронте. А когда пошла узнавать насчёт квартиры, мне сказали, что она работник тыла и ей не положено. Я удивилась: как же так? У неё же есть медаль «За Победу над Германией». Разве работникам тыла давали такие? Нет! Войну она закончила в Польше. Не погулять же она туда поехала!

В первый раз Людмила обратилась за помощью к городским властям ещё в середине 90-х, но без толку.

- Я им говорю: «Человек в подвале живёт!» На что одна из чиновниц мне отвечает: «Мы все в подвалах живём!» Тут меня, конечно, прорвало. Сказала ей: «Давайте на недельку поменяемся подвалами и посмотрим, кто первый убежит!» Так мне обидно стало за маму!

Ещё одну попытку Людмила Морозова предприняла в начале 2000-х. Ей ответили, что могут поставить Веру Романовну в очередь на жильё, но будет она примерно… пятисотой.

- Спрашиваю: «Сколько же в год квартир выделяется?» — «Ну, одна-две. А бывает, что ни одной». Я развернулась и ушла. В прошлом году накануне 9 Мая сходила в Управление ЖКХ г. Калуги. Но мне снова сказали, что мама под категорию «ветеран войны» не подходит, поэтому жильё ей не положено. После этого махнула на всё рукой: нет так нет.

​Удостоверение к медали.

Случайная встреча

Возможно, так и закончилась бы эта история, если бы однажды в гости к Вере Романовне не заглянула давняя знакомая Тамара, которая когда-то работала с ней на заводе в одном цехе. Посмотрела на покосившийся домик и удивилась: почему, мол, ветеран войны живёт в таких ужасных условиях? Людмила в ответ рассказала о том, как несколько лет обивала пороги чиновничьих кабинетов.

Тогда Тамара обратилась за помощью к известному в Калуге общественному деятелю Вячеславу ГОРБАТИНУ.

- Сначала я решил посмотреть, есть ли у Веры Романовны основания для присвоения ей звания «Ветеран Великой Отечественной войны», — говорит Вячеслав Александрович. — Мне показали датированную 1968 годом архивную справку, в которой указано, что Вера Романовна была на фронте, а также удостоверение к медали, выданной в марте 1946 года. Сама награда, к сожалению, не сохранилась. Также она была удостоена медали «20 лет Победы». Раньше ими награждались только фронтовики.

Горбатин написал письмо в региональное министерство труда и социальной политики. Оттуда его перенаправили в областной военкомат.

- Там к этому вопросу отнеслись очень внимательно. Попросили прислать фотографии документов. На следующий день перезвонили и сказали, что Вера Романовна подходит под звание «Ветеран войны». При мне составили обращение в военный архив в Подольске, чтобы там дали подтверждение, что Вера Романовна была в составе именно действующей армии.

- На днях ходила в военкомат, — добавляет Людмила Морозова. — Там пообещали обратиться в нужные инстанции, чтобы статус мамы был зафиксирован документально. Сказали, что постараются сделать всё в максимально короткие сроки. Мама-то уже немолодая: 1 октября ей 92 года исполнится. Пусть хоть теперь поживёт по-человечески…