Гоголевский Тфуславль

Русский писатель Николай Гоголь, посетивший Калугу в 1849 году, обозначил её в своих путевых заметках буквой «К», а затем описал город во втором томе «Мёртвых душ».

На храм — три кабака
Наш город действительно очень живописно смотрелся с правого берега. Писатель и славянофил Иван Аксаков, служивший в то время в Уголовной палате, отмечал: «Что за чудесное местоположение Калуги, особенно при разливе Оки! Прелесть!»

По его словам, город большой, чистый, мощёный, здания есть прекрасные, виды чудесные. Особенно красив был бульвар в Городском саду: тенистый, с развесистыми деревьями.
Калужские контрасты, по словам современников, бросались в глаза. При обилии городских церквей — а их было без малого 33 — здесь благополучно спаивали горожан больше чем в 90 питейных домах и трактирах!

Как правило, все каменные здания принадлежали купечеству, а рядом «гнётся на бок ветхий домишко». Калуга тогда отличалась тишиной, нарушаемой только в торговые и праздничные дни, когда толпы народа, словно реки, стекались на торг.

Словно в «Ревизоре»
В ту пору Калугу собирался посетить царь Николай I. Как вспоминала калужская губернаторша и приятельница Гоголя Александра Смирнова-Россет, «…губернатор рыщет по городу с полицмейстером верхом, и всё голоп; дома белят, заборы облекают в серую краску, гарнизонная команда одевается в новые мундиры, артиллерия скачет по Московской улице, выстроенной из драни и досок… Крыши красили зелёной и красной краской, звонили в колокола, делали репетицию…».

Не удивительно, что предшественник её мужа Николая Смирнова, калужский губернатор Жуковский «крал в четыре руки» вместе со своей женой, председательствующей в женском благотворительном комитете, покровительницей вдов и сирот.

Вице-губернатор Хрущёв со всеми любезничал, был откровенным без нужды, пустомелил и играл в карты. Заядлым картёжником был и председатель палаты Уголовного суда Яковлев, весьма оборотливый и сделалавший себе состояние удачной женитьбой.
По словам Аксакова, «…весь город знает Катерину Ивановну, потому что она держит в руках мужа своего, полицмейстера, и вместо него управляет полицией».

Провинциальные барышни увлекались больше формой поэзии, чем содержанием: «переписывают стихи по ночам, хотя сама книга им же и принадлежит».
В письме Гоголю Смирнова-Россет писала: «В губернии если и попадётся порядочный человек, то, верно, или замешан был какого-нибудь числа и года, или разорился в пух, живя в Петербурге и за границей, и не радел о своих поместьях, или женился несчастливо, все с изъянцем… В этом месяце я узнала более об России и человечестве, чем во всё моё пребывание во дворце. Там все раны прикрыты золотой парчой, здесь вся внутренняя сторона едва прикрыта лохмотьями».

Вместо громких имён Нарышкиных, Воронцовых, Виельгорских, Карамзиных в Калуге звучали только Писарев, Яковлев, Брылевич, Салтанов.

Голова — корабль
Серость и однообразие провинциальной жизни разбавляли разве что ссоры и столкновения с властями да служебные мерзости. Например, в церкви Хлюстинской больницы, где содержалось 600 человек, «не было своего священника, а смотрительница умалишённых изволила продавать этим несчастным булки, потому что они жаловаться не могли».
В Калуге не было почти ни одного купеческого или мещанского семейства, «не заражённого старообрядчеством». Распространялся раскол через так называемых молельщиц — набожных старух. В городе их насчитывалось не менее полутора тысяч. Они владычествовали в домах, мирили, а чаще ссорили семейства, играли свадьбы, влезали во все денежные дела и обороты под предлогом чистоты учения церкви.

Единственным культурным семейством были Унковские. Семён Яковлевич — известный мореплаватель, участник сражений и капитан-лейтенант в отставке. Он служил директором гимназии и народных училищ Калужской губернии. Это ему принадлежит легендарная фраза, вошедшая в историю. На вопрос царя Николая I, посетившего гимназию, чем легче управлять — учебным заведением или кораблём, Унковский ответил: «Никак нет, ваше величество, здесь что ни голова, то корабль, и каждая идёт своим курсом!»

Вот такой увидел Николай Гоголь Калугу середины XIX века, в которой подружился с местными купцами. И неудивительно, что многие чиновники избегали встреч с писателем, боясь попасть в его «Мёртвые души». Ведь город Тфуславль в черновиках несохранившегося второго тома и есть наша Калуга.