На Северном полюсе – сгущёнка, хоккей и никаких женщин

Вот уже два года, как 21 мая официально является Днём полярника. Этот праздник обязательно будет отмечать калужанин Виктор
Трифонов: на суровом континенте он провёл 381 день.

Мужской коллектив
— В 1974 году меня призвали в армию, в морфлот. И через год направили на Северный полюс, — рассказывает Виктор Иванович. — Наш лагерь находился на льдине длиной 3 км, шириной 1,5 км и толщиной 25 метров. Полярники работали здесь постоянно, дважды в год меняясь, но не полным составом, а частично. А мы должны были заниматься аппаратурой, предназначенной  для флота, и проводить подо льдом подводные лодки.
Вместе с учёными на льдине находился 31 человек. И ни одной женщины! Лишь однажды 8 марта прилетал самолёт. И полярники пригласили лётчиков пить чай. Потом начальник станции сказал нам, что штурманом была женщина.

Северное сияние
— Первое время было интересно. Когда полярная ночь и нет облачности, на небе — северное сияние. Такие «шторы» висят! Цвета сочные, и кажется, что пройдёшь метров 20 — и руками их возьмёшь. А если магнитные бури, все цвета смешиваются — каша получается.
Но со временем всё это надоедает. Зимой постоянно темно, морозы. Одни и те же лица. За территорию лагеря не выйдешь. Такие вьюги бывают — с ног сбивают. Температура воздуха опускается до –56°С. Но мороз переносится нормально. При –10°С там загорать можно, если ветра нет. Когда температура падает ниже –30°С — тихо, полный штиль. И только если быстро идёшь, мороз обжигает. У каждого из нас были шерстяные маски, но они неудобные — от дыхания внутри скапливаются капельки пара, от шерсти лицо чешется…
Жили мы в щитовых домиках (10‑слойная фанера, а между слоями — 5-сантиметровый пенопласт). Домики были тёплыми, но сильно продувались. В них стояли польские солярочные печки — небольшие, чугунные. Бывает, ветра нет, печку поставишь на «единицу», а погода резко меняется. В итоге ложишься спать — тепло, а просыпаешься весь в инее. Или, наоборот, печку на «шестёрку» ставишь, а ветер стихает, и в домике, как в бане.

Шведский стол
— Продукты нам приво­зили 2 раза в полгода самолётами «Ан-12», «Ил-14» и «Ан-2» (ледовая разведка). Жили мы, как при коммунизме. Коки кормили отменно. Нам устраивали что-то типа шведского стола. Каждый подходил и брал столько, сколько мог съесть. Аргентинская говядина была, оленина. Отбивные мы называли портянками: размер — во всю тарелку. Мясо нежнейшее. Яичница, картошка — раз в неделю. Яичницу делали с сосисками. Были ветчина, масло; выращивали понемногу лук, помидоры, огурцы. Сгущёнкой объедались, смотреть уже на неё не могли.

Новый год встречали с ёлкой
— 4 часа в день мы проводили за аппаратурой, а 8 часов были свободны. И, если в это время не было авральных работ, например расчистки взлётной полосы, шли к учёным. Они сразу заваривали кофе… Пили его по-полярному — крепкий, без сахара.
Новости узнавали из газет. Телевизора не было, а радио Москву плохо ловило — слишком далеко. Слушали в основном Америку и Канаду. Каждый день играли в хоккей. У команды военных «Морские дьяволы» были красные майки с нарисованным чёртиком. А команда гражданских называлась «Медик». Причём на коньках бегали только капитаны — доктор Горбунов и я. Мы обычно выигрывали, потому что были моложе. Ещё ходили на лыжах, сами сделали баскетбольную площадку, устраивали спартакиады по шашкам. В День Военно-морского флота и 23 Февраля — соревнования по стрельбе. У нас даже выборы проходили — мы голосовали, как и все, живущие на материке.
Раз в 10 дней топили баню с парилкой. После неё было положено 100 граммов банных. Отмечали все праздники. На Новый год специальный самолёт привозил ёлку, подарки. Кто-то наряжался Дедом Морозом, кто-то — Снегуркой. Такое веселье было!

Льдина разломилась
— Льды там огромные. И, когда айсберг движется, а направление ветра совпадает с направлением течения, масса набирает приличную скорость и нагребает на себя паковые льды (это лёд толщиной 2–3 м). Один нагрёб столько, что льдина со скрежетом и треском начала разламываться. Треск продолжался часов пять. Жутко было.
А однажды едва не случилась трагедия. У нас была надувная лодка. Ле­том льды расходятся, тем­пература воды –1,5...–2°С. Глубина где-то 4 км. Мы собрались пройтись на лодке. А когда льды сходятся, появляется шуга. Но снега наметает столько, что опасности не видно — кажется, обычная льдина. И один из наших в эту шугу провалился. Его быстро вытащили. А чтобы он не замерз, надо было, пока мокрый, в снегу искататься, чтобы получилась ледяная корка — как у водолаза скафандр. Ребята его под руки в лагерь вели. А лодку мы бросили. На следующий день отправились за ней. Светило солнце, мы легко оделись — трико, рубашки. И вдруг резко налетела туча, начался снегопад. Мы потеряли ориентир — прошли на лодке в километре от своей льдины, мимо лагеря. Помогло то, что мы услышали работу дизелей. Нас, конечно, нашли бы, но мы могли получить переохлаждение.
Прошло уже много времени, ни с кем из сослуживцев и полярников я связи не поддерживаю. Но на Северный полюс посылаю открытки. И на полярной станции ставят штамп. Одна моя открытка 4 раза там побывала.

Самые важные новости Калуги и области. Оперативно, интересно, объективно. Подписывайтесь на наш телеграм канал @kp40ru.