«Не устану дивиться вдвойне жизни всей, что дарована мне»
Анне Павловне ТЮРИНОЙ 83 года, а ее энергии могут позавидовать и 20-летние. Недавно она издала книгу рассказов для детей.
При этом о самой Палнуше, как ее любя зовет внук Михаил, можно было бы написать отдельную книгу.
— Я себя помню с самого рождения, не помню только, как на свет появлялась, — рассказывает она. — Имена людей и даже запахи останутся со мной навсегда.
Маленькие старички
Отец Анны Павловны был военным. Семья исколесила всю страну.
— Первое время мы жили в Киеве, и я неплохо говорила по-украински, — вспоминает поэтесса. — В 1937 году, после того как папа окончил военное училище, его перевели на Дальний Восток. В дощатом поезде, двигающемся со скоростью 30 км в час, ехали вдоль Байкала. Я видела, как галька купается в воде, как туда-сюда ходят маленькие волны.
На Дальнем Востоке мы прожили до июня 41-го. Началась война, и дивизия, в которой служил отец, добровольно ушла на фронт. А нас — семьи военных — погрузили в теплушки эшелона и отправили на Алтай. Когда мы приехали в Бийск, мама увидела в окно рынок и сказала: «Ой, ребята, проживем, тут хорошо!» И мы жили хорошо ровно до сентября. Потом понаехало столько эвакуированных, или, как нас называли, выковыренных, что продуктов не стало. Ввели карточки. Особенно много было польских евреев, они носили деревянные сабо и большие шарфы. Я тогда пошла в 3‑й класс, и в школе нам каждое утро давали кусочек хлеба, посыпанный песочком. Дети тогда взрослели быстро. Мы были просто как маленькие старички. Помогали взрослым, чем могли. На фронт писали письма: «Дорогой боец, посылаем тебе кисет. Бей врага!»
Вещий сон
— Долгое время мы ничего не знали об отце. Лишь потом получили весточку, что его ранило, лежит в госпитале. После того как бойцам удалось отстоять Сталинград, папе дали отпуск. И он перевез нас под Пензу, к своей сестре…
1945 год. Май. Победа. Я бегаю босиком по деревне, стучу в окна и кричу: «Победа! Победа!» Кто радуется, кто плачет…
В августе мне снится сон. Приезжает папа и говорит: «Быстро собирайтесь, мы уезжаем!» И вот мы стоим, ждем поезда. А я вдруг понимаю, что забыла у тетки тапочки, бегу за ними, а когда возвращаюсь, вижу, что все плачут, а мамы нет. Я говорю: «А где мама?» Папа отвечает: «Приехал поезд и увез ее». В это время стучатся в дверь, я просыпаюсь, вскакиваю. Это пришли сказать, что мамы не стало. Она умерла в день своего рождения — 7 августа. Отец приедет к нам только 20-го. Мне было 14 лет, старшей сестре — 17, брату — всего 4 года.
Студенческая свадьба
— Отец вновь женился. Она была директрисой детдома. Настоящая Салтычиха. У нее и фамилия была подходящая — Чугунова…
Я сдавала экзамены в пединститут, когда часть, в которой служил отец, перевели в Душанбе. Как-то вижу на вокзале мачеху, спрашиваю: «А вы куда?» Она отвечает: «К отцу уезжаю! — «А мы как же?» — «Вы как хотите». А я только в институт поступила, сестра уезжала учиться в Ленинград, брат
в 1-й класс пошел. Хорошо, что семьи военных дружно жили. Нам сказали: «Вы не волнуйтесь, девчонки, мы отвезем вашего брата к отцу».
Мы с подружками снимали квартиру в Пензе. Такая юность, как у меня, не всем выпадает. Жили дружно! Да и до сих пор с однокурсницами переписываемся. Нас осталось мало — человек пять…
Как-то моя соседка по квартире предложила: «Хотите встретить Новый год с ребятами?» — «Хотим!» Вот так в 1950 году я познакомилась с Петей Тюриным — студентом индустриального института. А 6 июля 1953-го мы поженились. У нас была студенческая свадьба в той квартире, в которой мы встретились. На столе стояло вино, были колбаса и яйца вкрутую. Никто из родных меня даже не поздравил.
«Историчка — наша птичка»
— По распределению Петр попал в Калугу. Я устроилась работать в школу № 8. Ребята меня любили. Говорили: «Историчка — наша птичка на высоких каблуках и в капроновых чулках». Девять лет отработала и ушла. Нагрузка была большая, пришлось выбирать: либо семья, либо работа. Ребята переживали. Как-то я шла по улице, за мной бежал мой ученик Толька и кричал: «Предатель! Предатель!» А спустя несколько лет стою на остановке — ко мне подходит мужчина: «Здравствуйте, Анна Павловна!» Я опешила: да это же мой ученик Домбровский! Он спросил: «Вы работаете?» — «Работаю, только не в школе, а в КНИИТМУ». И вдруг бывший ученик говорит: «Если вас кто-то обидит, скажите мне. Я его закопаю! Я работаю могильщиком».
Стихи и проза
Анна Павловна давно на пенсии. Сын и дочь подарили ей трех внуков и трех правнуков. Несколько лет назад не стало ее супруга. В счастливом браке они прожили 56 лет. Для моей героини он был не только каменной стеной — защитой и опорой, — но и первым человеком, которому она читала свои стихи.
— Я пишу еще со школы — и только о том, что пережила, что видела своими глазами, — признается Анна Павловна. — У меня всегда с собой записная книжка и ручка!
Недавно вышла книга ее рассказов для детей. Анна Павловна мечтает написать для них и книгу стихов… Больше всего в ней поражают глаза — совсем юные, полные жизни и огня. Впрочем, как нельзя лучше характеризуют Анну Тюрину строки из ее стихов: «Не устану дивиться вдвойне жизни всей, что дарована мне».
