«Мы не верим вашим тестам!»
Ситуация вокруг лишения 6‑й школы аккредитации на старшей ступени продолжает накаляться.
Ситуация вокруг лишения 6‑й школы аккредитации на старшей ступени и, как следствие, права выдавать аттестаты о среднем образовании продолжает накаляться. Теперь уже не только учителя, но и родители требуют ознакомить их с работами учеников.
В воздухе пахло грозой. Это чувствовалось почти физически. Родители старшеклассников 6‑й школы, пришедшие на встречу с чиновниками городского Управления образования, в ожидании начала собрания вполголоса переговаривались между собой.
— В этой школе учились моя мама, я, две сестры, — говорит Светлана ТИМОШЕНКО. — Сейчас 11-й класс заканчивает мой сын. Он мне так и сказал: «Я хочу получить аттестат только 6‑й школы!»
Дедлайн — 1 марта
— Мы приехали, чтобы рассказать, как поможем вашим детям закончить школу и получить документ об образовании. А еще — подсказать различные варианты решения этой проблемы, — открывает родительское собрание начальник Управления образования Ольга ЛЫТКИНА. Она заметно волнуется. — Мы прекрасно понимаем, что школа оказалась в сложной и серьезной ситуации, что и дети, и родители ее переживают. Самое главное, на что я хотела бы обратить внимание: школа продолжает работать, у нее бессрочная лицензия. А то, что случилось, происходило в разное время с разными образовательными учреждениями области.
— Может, мы сразу вам вопросы зададим? — раздается из зала.
— Нет, давайте мы сначала донесем до вас ту информацию, которую должны донести, а затем ответим на ваши вопросы в рамках своей компетенции, — не соглашается Ольга Лыткина. — Пожалуйста, слушайте то, что говорим мы!
15 минут родители старшеклассников терпеливо слушали о том, что такое лицензирование и аккредитация. И о том, что тесты, которые писали дети, сертифицированы на уровне РФ, а опыту применения данной технологии уже 15 лет. Затем осторожно переходят к тому, что одиннадцатиклассники СШ № 6 получат аттестаты 13‑й школы. Причем формальности, связанные с переводом детей из одного образовательного учреждения в другое, нужно решить очень быстро — до 1 марта, пока не закрылась федеральная база участников ЕГЭ.
«Мы не причастны к экспертизе»
Наконец кто-то из родителей прерывает чиновников вопросом, который буквально висит в воздухе.
— А можно ли ознакомиться с работами наших детей? Нас этот вопрос очень волнует!
Чиновники выглядят растерянными:
— Мы не причастны к проведению экспертизы! Да и какой смысл смотреть? Ребенку дается карточка, куда он заносит только ответы. Хода решения задач вы не увидите!
— Что значит — нет смысла?! — негодуют мамы и папы. — А как дети и педагоги смогут предотвратить ошибки в дальнейшем, если даже не знают, в чем ошиблись?!
— Тесты решили судьбу детей! — к микрофону выходит директор школы № 6 Виктор КОМИССАРОВ. — Не пятилетние положительные результаты сдачи ЕГЭ и другие достижения школы. И об этом нужно говорить! Тесты, кстати, в нарушение процедуры, проводила не комиссия, а один человек. Если так принципиально ставится вопрос, то давайте обсуждать это!
— Мы не верим результатам ваших тестов! — кричат родители. — Если вы говорите, что хотите помочь нашим детям, то помогите им выйти из проблемы не через двери 13‑й школы, а через двери нашей, 6‑й, в которой они учились 11 лет!
Нарушить приказ
А потом к микрофону вышел папа одного из выпускников Армен МОВСИЯН — бывший военный.
— Я был командиром части и всегда помогал своим подчиненным. Вы говорите, что пришли помочь, но я этой помощи не чувствую.
Ольга Лыткина попыталась поймать его на слове:
— А вы когда-нибудь нарушали приказ вашего командира?
В ответ прозвучало:
— Я как командир части шел к командиру дивизии и мы вместе находили общее решение, которое не нанесло бы вреда моим подчиненным.
А еще запомнилось выступление Веры КОРЗУН — бабушки троих учащихся 6‑й школы. Она сказала то, что витало в воздухе давно, но вслух не произносилось:
— Я считаю, что отношение к школе предвзятое. В прошлом году здесь сдавал экзамены мой старший внук. Когда я пришла в Управление образования писать заявление о том, чтобы он проходил аттестацию в 6‑й школе, вы не представляете, что мне там только не говорили о ней! Я была просто ошарашена! У меня ощущение, что с кем-то идет расправа!
Чиновников «бомбили» вопросами полтора часа. Но, кажется, все они остались без ответа. А когда родители сказали, что пойдут искать правду в прокуратуру, начальник Управления образования в сердцах произнесла:
— Если вы думаете, что мы не правы, обращайтесь в министерство образования, в прокуратуру, к губернатору. Куда считаете нужным!
P. S. На днях случайно встретила подругу-учителя. Она работает в школе, которой в этом полугодии также предстоит процедура аккредитации.
— Мы все в шоке от того, что произошло с 6‑й школой! — это было первое, что сказала подруга, увидев меня. — У нас учителя все на нервах! А ты знаешь, что физик из 19‑й гимназии попал в реанимацию после того, как его ученики не написали тесты?
Признаться, я думала, что это всего лишь слухи. Но спустя пару дней узнала, что в гимназии № 19, действительно, недавно умер учитель физики Борис Викторович Кузнецов. Случилось ли это из-за тестов или потому, что человек он был уже немолодой, сейчас никто не скажет. Но его выпускники, закончившие школу много лет назад, в один голос говорили мне о том, какой прекрасный это был педагог.
— И если уж его ученики не пишут тесты, то не потому, что Кузнецов плохой учитель или дети глупые, а потому что с тестами что-то не так.
А еще одна приятельница, также работающая в сфере образования, говорила, как в некоторых школах вместо троечников приводят на тестирование хорошистов и отличников.
— Процедура ведь анонимная, — поясняет знакомая, — тестолог детей в лицо не знает. Так что это не проблема — вместо двоечника Петрова привести отличника Иванова.
Полагаю, что и в Управлении, и в министерстве образования об этих «ходовках» прекрасно знают. Наверное, можно было бы закрыть на них глаза, если бы ценой внешнего благополучия не становились потрепанные нервы педагогов, детей и родителей. А также хорошая репутация школы, которая завоевывается годами, а разрушается мгновенно.
Фото Любови КОРШУНОВОЙ.
В воздухе пахло грозой. Это чувствовалось почти физически. Родители старшеклассников 6‑й школы, пришедшие на встречу с чиновниками городского Управления образования, в ожидании начала собрания вполголоса переговаривались между собой.
— В этой школе учились моя мама, я, две сестры, — говорит Светлана ТИМОШЕНКО. — Сейчас 11-й класс заканчивает мой сын. Он мне так и сказал: «Я хочу получить аттестат только 6‑й школы!»Дедлайн — 1 марта
— Мы приехали, чтобы рассказать, как поможем вашим детям закончить школу и получить документ об образовании. А еще — подсказать различные варианты решения этой проблемы, — открывает родительское собрание начальник Управления образования Ольга ЛЫТКИНА. Она заметно волнуется. — Мы прекрасно понимаем, что школа оказалась в сложной и серьезной ситуации, что и дети, и родители ее переживают. Самое главное, на что я хотела бы обратить внимание: школа продолжает работать, у нее бессрочная лицензия. А то, что случилось, происходило в разное время с разными образовательными учреждениями области.
— Может, мы сразу вам вопросы зададим? — раздается из зала.
— Нет, давайте мы сначала донесем до вас ту информацию, которую должны донести, а затем ответим на ваши вопросы в рамках своей компетенции, — не соглашается Ольга Лыткина. — Пожалуйста, слушайте то, что говорим мы!
15 минут родители старшеклассников терпеливо слушали о том, что такое лицензирование и аккредитация. И о том, что тесты, которые писали дети, сертифицированы на уровне РФ, а опыту применения данной технологии уже 15 лет. Затем осторожно переходят к тому, что одиннадцатиклассники СШ № 6 получат аттестаты 13‑й школы. Причем формальности, связанные с переводом детей из одного образовательного учреждения в другое, нужно решить очень быстро — до 1 марта, пока не закрылась федеральная база участников ЕГЭ.
«Мы не причастны к экспертизе»
Наконец кто-то из родителей прерывает чиновников вопросом, который буквально висит в воздухе.
— А можно ли ознакомиться с работами наших детей? Нас этот вопрос очень волнует!
Чиновники выглядят растерянными:
— Мы не причастны к проведению экспертизы! Да и какой смысл смотреть? Ребенку дается карточка, куда он заносит только ответы. Хода решения задач вы не увидите!
— Что значит — нет смысла?! — негодуют мамы и папы. — А как дети и педагоги смогут предотвратить ошибки в дальнейшем, если даже не знают, в чем ошиблись?!
— Тесты решили судьбу детей! — к микрофону выходит директор школы № 6 Виктор КОМИССАРОВ. — Не пятилетние положительные результаты сдачи ЕГЭ и другие достижения школы. И об этом нужно говорить! Тесты, кстати, в нарушение процедуры, проводила не комиссия, а один человек. Если так принципиально ставится вопрос, то давайте обсуждать это!
— Мы не верим результатам ваших тестов! — кричат родители. — Если вы говорите, что хотите помочь нашим детям, то помогите им выйти из проблемы не через двери 13‑й школы, а через двери нашей, 6‑й, в которой они учились 11 лет!
Нарушить приказА потом к микрофону вышел папа одного из выпускников Армен МОВСИЯН — бывший военный.
— Я был командиром части и всегда помогал своим подчиненным. Вы говорите, что пришли помочь, но я этой помощи не чувствую.
Ольга Лыткина попыталась поймать его на слове:
— А вы когда-нибудь нарушали приказ вашего командира?
В ответ прозвучало:
— Я как командир части шел к командиру дивизии и мы вместе находили общее решение, которое не нанесло бы вреда моим подчиненным.
А еще запомнилось выступление Веры КОРЗУН — бабушки троих учащихся 6‑й школы. Она сказала то, что витало в воздухе давно, но вслух не произносилось:— Я считаю, что отношение к школе предвзятое. В прошлом году здесь сдавал экзамены мой старший внук. Когда я пришла в Управление образования писать заявление о том, чтобы он проходил аттестацию в 6‑й школе, вы не представляете, что мне там только не говорили о ней! Я была просто ошарашена! У меня ощущение, что с кем-то идет расправа!
Чиновников «бомбили» вопросами полтора часа. Но, кажется, все они остались без ответа. А когда родители сказали, что пойдут искать правду в прокуратуру, начальник Управления образования в сердцах произнесла:
— Если вы думаете, что мы не правы, обращайтесь в министерство образования, в прокуратуру, к губернатору. Куда считаете нужным!
P. S. На днях случайно встретила подругу-учителя. Она работает в школе, которой в этом полугодии также предстоит процедура аккредитации.
— Мы все в шоке от того, что произошло с 6‑й школой! — это было первое, что сказала подруга, увидев меня. — У нас учителя все на нервах! А ты знаешь, что физик из 19‑й гимназии попал в реанимацию после того, как его ученики не написали тесты?
Признаться, я думала, что это всего лишь слухи. Но спустя пару дней узнала, что в гимназии № 19, действительно, недавно умер учитель физики Борис Викторович Кузнецов. Случилось ли это из-за тестов или потому, что человек он был уже немолодой, сейчас никто не скажет. Но его выпускники, закончившие школу много лет назад, в один голос говорили мне о том, какой прекрасный это был педагог.
— И если уж его ученики не пишут тесты, то не потому, что Кузнецов плохой учитель или дети глупые, а потому что с тестами что-то не так.
А еще одна приятельница, также работающая в сфере образования, говорила, как в некоторых школах вместо троечников приводят на тестирование хорошистов и отличников.
— Процедура ведь анонимная, — поясняет знакомая, — тестолог детей в лицо не знает. Так что это не проблема — вместо двоечника Петрова привести отличника Иванова.
Полагаю, что и в Управлении, и в министерстве образования об этих «ходовках» прекрасно знают. Наверное, можно было бы закрыть на них глаза, если бы ценой внешнего благополучия не становились потрепанные нервы педагогов, детей и родителей. А также хорошая репутация школы, которая завоевывается годами, а разрушается мгновенно.
Фото Любови КОРШУНОВОЙ.
