Калужские опера поставили на уши белорусскую таможню

Продолжаем рассказывать историю о взяточнике-рекордсмене из Калуги, начатую на прошлой неделе.

Напомним, сотрудникам калужского УБОПа удалось взять с поличным заместителя главного врача центра госсанэпиднадзора Калужской области (ранее санэпидстанции) Алексея Дмитриева (имя изменено по требованию законодательства, - прим. авт.).

Без его подписи о безопасности металлолома ни один вагон не мог быть отправлен в переработку, чем госслужащий активно пользовался, обложив бизнес данью.

По крупинкам

Как мы уже писали в первой статье, оперуполномоченные УБОПа взяли мздоимца с поличным, провели обыск и нашли основания для возбуждения уголовного дела. Все материалы для дальнейшего сбора доказательств они передали следователю - Андрею Мучкину, ныне подполковнику в отставке. Он, напомним, и рассказал нашей редакции подробности расследования.

А работа предстояла большая и трем структурам – УБОП, ОБЭП и ФСБ - пришлось объединиться для сбора документов по 102 эпизодам взяток.

- За мной закрепили одного оперативника из моего бывшего отдела – Рому Вороничева, и ОБЭП еще дал Ромку Лагутина,- вспоминает Андрей Мучкин. - Он потом стал заместителем начальника ОБЭПа области. Сейчас на пенсии уже, а тогда был молодым опером и его задачей было – проехать порядка 10 субъектов РФ и сделать выемку документов. Все лето он по стране колесил.

В юриспруденции есть понятие – предмет взятки, - разъясняет Мучкин. - В нашей истории взятка давалась за конкретную бумажку – это санэпидемзаключение. Как оказалось, Алексей Дмитриев не вел учет выданных документов, а просто раздавал их.

Руководитель Центра госсанэпиднадзора в Калужской области тех лет оказался неплохим человеком. Он за голову взялся, когда узнал, что творил его заместитель, и начал сотрудничать с органами. Следователи в свою очередь пообещали ему восстановить учет выданных заключений.

- Эти бумажки даются на вагон с металлоломом, - продолжил рассказ Андрей Мучкин. - Мы узнали сколько у нас по Калужской области погрузочных площадок, ведь не на каждой станции можно погрузить металлолом. Выяснилось, что их меньше десятка. Я сделал запросы на эти погрузочные площадки: кто, когда, куда, этот металлолом отправлял. Нам же нужны бумаги, а они разъехались. Мы получили списки за два-три года.

Я поручил Роме создать файл и не по каждой площадке, а по каждому конечному пункту назначения. Он вбил в него: какой вагон, когда приехал и куда. Файлы создали по городам. Ромка корпел, наверное, недели три, но, в конце концов, он гордый мне принес, наверное, порядка 25 файлов. Мы их отсортировали по размеру. Тот, который всплыл вверх, туда большее количество людей поедет. Там, где две – три бумажки, можно и запрос послать, местный опер изымет, - вспоминает Андрей.

В итоге получилось 20 субъектов РФ и три страны зарубежья: Украина, Польша и Беларусь. Самый увесистый файл – Жлобин, Беларусь. 70% металлолома в 2000 – 2001 году уходили туда, там был огромный комбинат по переработке металла.

- Также было понятно, что вряд ли полякам нужны наши санэпидемзаключения, скорее всего они остались на Белорусской таможне, там мы их и заберем, - продолжил рассказ бывший подполковник. - Мы с Павлом Бузовым – заместителем начальника отдела по борьбе с коррупцией ОБЭПа, ныне покойным, поехали в Беларусь, Романа отправили по большим городам в России, а в остальные места направили запросы.

Диктофон тогда и сейчас.

Военная хитрость

Встал вопрос выезда в Беларусь. Руководство УВД выписали командировки, но сказали, чтобы следователи проявили сообразительность и сами нашли транспорт для выезда в дружественную страну. Стражи порядка обратились к начальнику СанЭпа, который был кровно заинтересован в восстановлении отчетности выданных его замом справок, и тот помог своей служебной «Волгой».

- Он выписал командировку своему водителю, и мы поехали в Беларусь, - продолжил свой рассказ Андрей Павлович. - Конец июня это, по-моему, был, лето, красота и мы на «Волге» мчим. Да и командировочные хорошие – 20 долларов что ли в сутки, по России тогда платили 100 рублей.

В Белоруссии же нам нужно было взять международное поручение. В Минске специальный международный отдел выписывает их своим следователям. А у нас задача - найти и забрать документы в Минске, в Бресткой и Гомельской областях.

На случай, если нас начнут завтраками кормить, а нам ведь надо срочно все сделать, я прихватил с собой диск одной информационной системы с законодательством, - продолжает вспоминать Андрей Павлович. - Это сейчас все в интернете можно найти, а тогда все сложнее было, с каждым обновлением новый диск выдавали. Причем не всем. Милиция тогда бедная была. И вот когда кто-то по подписке брал свежие базы и оставались ненужные, их нам отдавали.

В международном отделе на российских следователей, как и педполагалось, посмотрели скептически. Тогда милиционеры начали искать подходы к белорусским коллегам.

- Ребят, а как вы законы читаете? – спросил Мучкин.

- В библиотеке, – отвечают белорусы.

- А что у вас нет какой-нибудь компьютерной системы?

- Есть, но доступ только у КГБ.

-  А у нас это уже общедоступно.

Андрей заметил, что один из белорусов прислушался, другой подошел. Тема коллегам явно зашла.

- А вы ведь международный отдел? Вы же тоже в Россию направляете ребят? Обеспечение российским законодательством, наверное, существенный вопрос в вашей работе? – продолжает нащупывать почву российский милиционер.

- Да, блин, вот с этим тоже проблема, - отвечают коллеги.

- Хотите я вам покажу? – предлагает Андрей.

После этих слов к Мучкину сбежался весь отдел.

- Как на невидаль смотрят на этот диск за семь рублей, - продолжает рассказывать Мучкин. - Я понимаю, что вот она точка входа, и произношу волшебное слово: «Дарю!» Это была кульминация. Какой-то полковник мне руку трясет...

То есть болваночка, которая вместе с несколькими такими же валялась у меня в столе, в этом деле главную роль сыграла. Все сразу за телефоны схватились, начали звонить своим региональным коллегам, чтобы нас встретили «с почестями».

Андрей Мучкин и Павел Бузов у ворот Брестской крепости

Наглость - второе счастье

Отработав в Минске калужские следователи поехали в Брест.

- На въезде нас гаишник останавливает и спрашивает: «Вы международная милицейская группа из России? Вас полковник Котел дожидается».

Калужан сопроводили к полковнику. А когда ему объяснили, что нужно изъять документацию на металлолом, который вышел из Калуги, белорусский милиционер схватился за голову:

- Ой, блин, вы ко мне, наверное, недели на две. Вы не представляете, что такое брестская таможня. Это же государство в государстве!

Но наших следователей это не смутило. Они взяли с собой местную девушку-следователя, которую к ним прикрепили в качестве сопровождения, и пошли разбираться с таможенниками.

- Ой, вы знаете, мы сейчас встречаем китайскую делегацию. Сегодня пятница, вы в понедельник приходите, - скучающим голосом ответил охранник на таможне, когда узнал кто к ним приехал.

Мучкин в ответ невозмутимо достал бланк протокола допроса.

- Фамилия, имя, отчество? – начал он стандартную процедуру.

- В смысле? – удивляется охранник.

- Только что международной следственной группе было оказано противодействие. С учетом того, что здесь есть признаки уголовного преступления, я обязан вас допросить, после этого местный товарищ квалифицирует ваши действия, - невозмутимо разъяснил таможеннику калужанин.

Для благополучного исхода дела нужно было подружиться с местными.

Охранник тут же дал заднюю и схватился за телефон.

После того, как охранник с кем-то поговорил, к следственной группе спустился какой-то мужчина в красивом мундире с большими звездами на погонах. Андрей Мучкин понял, что наглую риторику надо продолжать.

- Я следователь из России, вот следователь из Белоруссии, мы проводим следственные действия у вас на территории, - сказал Мучкин. - Идемте к вам в кабинет. Я должен вас допросить.

Кстати, принять решение о допросе следователь имел полное право, так как это было прописано в международном поручении.

- Мы поднимаемся в его кабинет, - продолжает вспоминать подробности тех событий Андрей Павлович. - Я нагло плюхаюсь в его кресло. Достаю бланк допроса и начинаю задавать вопросы: «Каким образом организован радиационный контроль по вывозу металлолома с территории России и Белоруссии в Польшу?» Смотрю, он краснеет. Его начинает потряхивать. Выясняется, что у них есть какая-то рамка, которая не работает. И когда начальник таможни начал спрашивать, что с ним теперь будет, я понял, «растворили» мы его достаточно.

- Мне, кстати, польских коллег допросить надо. Вы ведь в Польшу сходить можете пешком? – набравшись наглости Мучкин продолжил обрабатывать начальника таможни. - Я-то туда не могу заехать, так что вы проведите меня, я их тоже допрошу.

-  В ходе нашего разговора он уже понял, что ему нужно срочно что-то делать, чтобы мы стали лояльней, - говорит Мучкин. - Я в его глазах это читал.

То есть клиент, что называется, был полностью подготовлен к беспрекословному сотрудничеству.

- Помимо вашего допроса есть еще одна пустячковая вещь, - Мучкин перешел к главной цели своего визита. - Нам надо изъять несколько документов из Калужской области за два-три года. Вы не поручите вашим людям их подготовить?

Начальник таможни согласился на это с радостью и тут же поставил задачу подчиненным подготовить все документы.

- А а я его еще минут сорок мариновал вопросами, - рассказывает Андрей Павлович. - Хуже нет для чиновника, когда начинаешь гонять его по его же функционалу. Потому что он бескрайний и всегда можно найти косяки.

Делимся опытом

Когда следственная группа закончила допрос главного брестского таможенника, то пошла в соседнее здание изымать документы. Над их поиском в тот момент трудились 15 таможенников.

- Андрей, вот тот мужик - козел конченный, он нас вечно обламывает, можно я его допрошу по этому делу, чтобы на будущее нам работать нормально с ними? – подошла к Мучкину девушка-следователь из Белоруссии.

У Андрея Павловича, естественно, возражений не возникло, следователь подошла к своему обидчику и начала задавать ему те же вопросы, что и ее российский коллега чуть ранее задавал начальнику таможни.

- Смотрю, мужик сидит, потом обтекает, - вспоминает Андрей Павлович. - Девчонка толковая оказалась, сделала себе задел на будущую работу. Если брестская таможня считала себя выше остальных, то после нашего визита мы помогли белорусским коллегам приподнять их статус.

Следователи смогли осмотреть окрестности, освободив себе время на таможне.

Не с пустыми руками

К 16 часам того же дня российские следователи вернулись к полковнику Котлу. Он очень удивился, что калужане сумели изъять все документы так быстро. А девушка-следователь ехидно улыбаясь, пообещала начальнику чуть позже рассказать, как было дело.

А затем калужане поехали в Жлобин, где сидели всю неделю кропотливо выбирая нужные документы.

- В результате объем доказательств составил полный багажник «Волги». Битком! – сказал Мучкин. – А наши вещи и подарки, которые накупили, с нами в салоне ехали.

Когда следователи привезли всю документацию в Калугу, то смогли восстановить учет выданных заключений на вывезенный из Калужской области металлолом, сделали журнал и в этом плане, как и обещали, помогли санэпидемстанции.

А в 2003 году дело было направлено в суд.

- Алексея Дмитриева приговорили к пяти годам тюрьмы и это был жесткий приговор, до этого судьи выносили более мягкие решения, - сказал в заключении Андрей Павлович Мучкин. - Он свой срок отсидел и уже вышел на свободу с чистой совестью. Я считаю, что опаснее тот, кто совершил преступление, а наказание не понес.

Интереснее другое. То ли потому, что не сдал подельников из Областной Думы, то ли и правда был хорошим специалистом в своей области, а может быть просто бывшие коллеги его пожалели, об этом мы тоже можем только гадать, но после тюрьмы наш отчаянный мздоимец вернулся на прежнее место работы рядовым клерком.

А еще говорят, что после заключения достойную работу тяжело найти…

В заключение

В лихих 90-х менты тоже были лихие. В правоохранительных органах коррупция процветала не меньше, чем среди политиков. Все смешалось. Кто работает на бандитов, а кто честный мент, было не разобрать. Поэтому заготовители металлолома и боялись сдавать милиции Алексея Дмитриева. Им это могло стоить жизни, так как чиновники зачастую были повязаны с бандитами.

Страхом за свою жизнь и крепкой связкой между криминалом и государственными институтами объясняются многие «заговоры молчания», из-за которых не одно тяжкое преступление так и осталось не раскрытым, а их совершившие до сих пор гуляют на свободе оставшись безнаказанными.

Поэтому для успешного раскрытия коррупционных преступлений, операм необходимо уметь налаживать контакты, вызывать доверие информаторов, склонять людей к сотрудничеству. Коммуникабельность нужна не только для получения информации, но и для ее проверки. Бывают и случаи оговора, которые нужно уметь отсеивать. На этом таланте своих подчиненных бывший начальник третьего отдела УБОПа Василий Ларин просил особо акцентировать внимание.

И меня в ходе подготовке этой статьи больше всего удивило, что, оказывается, и в такие опасные времена бок о бок с «оборотнями в погонах» самоотверженные офицеры сыска все же умудрялись бороться с коррупцией. Я ведь до этой статьи была уверена, что в те времена в нашей стране «давать на лапу» преступлением не считалось.

Борцы с коррупцией из 90-х (Третий отдел УБОПа)

Это интересно

Интересный факт вспомнили ветераны. Однажды сотрудники УБОПа, покидая помещение, где только что задержали взяточника с поличным, сняли с двери его кабинета табличку с обозначением должности и прихватили с собой. Трофей повесили на стену у себя в кабинете. И со временем, арестовывая одного коррупционера за другим, свинчивали таблички с дверей их кабинетов.

Так у оперов управления по борьбе с организованной преступностью появилась «Стена подсчета». Этакая доска почета калужских взяточников.