Виталий Бессонов лишил Калугу исторической реликвии

Произошло это, когда к нему в руки попали уникальные архивные документы.

На встрече со студентами директор Калужского объединённого музея-­заповедника Виталий БЕССОНОВ рассказал об успехах, своих принципах и об истории нашего города.

Неосторожное высказывание

— История привлекала меня с детства. Помню, как поразили мифы древней Греции. Потом, учась в школе, любил читать книги на исторические темы с аргументацией и анализировать их. Это были 1980-е годы, Советский Союз. Меня мучили вопросы, насколько правильно и обоснованно нам всё рассказывают, очень смущал идеологический прессинг.

Однажды на одном из уроков я имел неосторожность высказаться против партии. В школе разразился скандал! Мне обещали дать волчий билет, испортить жизнь. Но тогда уже началась перестройка, и реализовать обещание не смогли.

Как ни парадоксально, прочитав одну из советских книг, посвящённых Энгельсу, я взял себе на вооружение фразу именно оттуда.

В книге говорилось, что Энгельс постоянно ставил перед собой задачу ничему не верить и через это неверие приходил к великим открытиям.

И я стал следовать ему: не доверять на слово, пытаться самому во всём разобраться.

Из инженеров — ​в историки

— В историю я, можно сказать, зашёл через чёрный ход. Начал с технического образования, поступил в Бауманский, получил специальность инженера-­конструктора газотурбинных двигателей. Но уже тогда понимал, что не буду работать на заводе.

Сходил на практику на разные предприятия, посмотрел, как рабочие изо дня в день ставят литейные формы или как на протяжении 4 часов в крутящемся барабане устанавливают несколько сотен лампочек.

Такая рутинная работа мне не интересна. Это не значит, что работать на заводе плохо, просто каждый выбирает для себя, у каждого — ​своё ощущение жизни. Учась в Бауманском, устроился на работу в Краеведческий музей… сторожем. Видите, у меня классический путь — ​от сторожа до директора. Бауманский закончил с красным дипломом, и мне сразу вручили повестку в армию.

Два года отслужил в лесах Новгородской области, а параллельно умудрился поступить в пединститут на истфак. Знал, что не смогу защитить диссертацию без официального гуманитарного образования. Служил в армии и учился на заочке.

Веками ничего не меняется

— Мне абсолютно безразличны должности. Самое лучшее время было, когда работал научным сотрудником в музее и занимался творческими направлениями. Но в 2009 году меня назначили директором Краеведческого музея. А потом забрали на переподготовку в министерство, и одно время я занимал должность замминистра культуры. Курировал памятники, объекты культурного наследия и реализовал проект «Полотняный Завод».

Погрузившись в бюрократическую среду, не увидел никакой разницы между ХIХ веком и современностью. Изучив, как принимали в Калуге Екатерину II, Александра I, могу сказать, что система встреч, отношение к VIP‑персонам и сейчас абсолютно такие же.

Например, император Александр I специально пишет предписание, чтобы его никто не встречал, — он едет частным образом. Просит: не нужно никаких чиновников, не хочу их видеть, еду на почтовых лошадях, чтобы не было обывательских, не надо никого напрягать. Что делают чиновники не только Калужской губернии, но и за её пределами? Первое же распоряжение: быть вне зоны досягаемости императора, но в любой момент появиться, если будет необходимость, то есть находиться либо в соседнем здании, либо в усадьбах по пути следования императора.

Ни в ком случае не признаваться, что лошадей забрали у обывателей! На вопрос императора отвечать, что лошади почтовые. Ничего не меняется!

В музей вернулся в 2016 году, чему, откровенно говоря, очень рад.

Правда и мифы

— Ещё в юности мне была интересна тема вой­ны 1812 года. Я готовился к конференции в Малоярославце, взяв тему «Военнопленные великой армии в Калужской губернии».

Попал в госархив области, обнаружил огромный массив документов и окончательно удостоверился: всё, что раньше читал, надо переписывать.

В истории истина — ​категория в общем-­то нереальная. Потому что мы видим не историю, а отражение исторических процессов, зафиксированных в документах, на фото, картинах, и в меньшей степени — ​в преданиях, фольклоре.

Задача исследователя — получив информацию, увидеть в ней часть истины. В противном случае мы попадаем в ловушку обмана и изменения нашего отношения к историческим событиям.

Самой большой трагедией для меня стало то, что пришлось расстаться с одним из мифов, сформированным ещё в 1866 году. В музее хранилось знамя, которое наш земляк унтер-­офицер Старичков спас в сражении при Аустерлице 20 ноября 1805 года. Его передали в Калугу из Санкт-­Петербурга, и горожане всегда относились к нему с большим почтением.

Знамя хранилось в Троицком соборе, потом — ​в музее, выставлялось в годы Великой Отечественной вой­ны. Это реликвия, которую я сам в 1999 году показывал на выставке, говорил: вот ​прямой свидетель подвига великого человека, прославившего Калугу. Но, когда начали более глубоко изучать тему, оказалось, что знамя не то!

В действительности это полковое знамя, пожалованное в 1810 году Азовскому мушкетёрскому полку взамен утраченного. Оно ​образца 1803 года, поэтому для людей незнающих могло стать неким основанием считать его спасённым Старичковым. Но инициатор передачи этого знамени отставной генерал Миркович знал или должен был знать правду!

И в журнале Санкт-­Петербургского арсенала, откуда он его забирал, и в выписке, которая пришла в Калугу, указано, что знамя — 1810 года. Когда я поднял документы, был в шоке! Так и стал причастным к тому, что Калуга лишилась легенды, а сам в очередной раз задумался, что попытки изменить историю могут больно бить по обществу. Потому что когда поколение привыкает к одному, а потом вдруг говорят: вас обманули, этого не было, люди перестают доверять.

Вот пример из недавней реконструкции Малоярославецкого сражения, прошедшей 13 октября. Меня спрашивают: «Это же победа?» — «Какая победа? Как посмотреть на эту победу»… Русская армия оставила Малоярославец и 14 октября отошла к Детчино, а к 15 октября пришла в Полотняный Завод.

О какой победе в смысле поражения противника может идти речь? Тактически задача сохранения пространства не была решена, мы можем говорить только о победе стратегической в итоге этого сражения. То же самое касается и Стояния на Угре. Победы тоже не было, враг не бежал, преследуемый вой­сками великого князя. Вой­ска разошлись в разные стороны: Ахмат — ​к себе в Орду, а Иван III — ​в сторону Боровска. А со всех сторон нам говорят: ​победа.

Ещё я часто слышу, что легендарный Юхнов защищал Москву. Юхнов был ​литовской территорией, он много веков боролся с московским государством.

Почему-­то у многих есть желание подтянуть что-­то за уши. В то же время некоторые вещи мы можем исторически обосновать. Найден летописный Козельск, и сейчас этот вопрос можно считать закрытым. Большой проект — ​Серёнск, значимый город на земле вятичей. И с ним связано перетягивание Кукши с Орловской земли на Калужскую. Работы в Серёнске поменяли исторические акценты, которые были до этого расставлены не совсем корректно.

«Живу без телевизора»

— Я принципиально с начала 2000-х годов не читаю газет, не слушаю радио и не смотрю телевизор — у нас дома его нет. Это освобождает сознание от лишней информации. Информационный поток, который сейчас льётся, человек с незакалённой психикой переварить не в состоянии. Мы не должны попадать под влияние манипулятивных, в том числе политических, технологий. Дошло до того, что, если при мне включают телевизор, я чувствую физический дискомфорт.

Уехать и отключить телефон

— Когда я был научным сотрудником, в отпуск вообще не ходил. Но сейчас из-­за огромного количества работы хочется абстрагироваться, отвлечься от суеты, бесконечных проблем, мероприятий, визитов. В отпуске стараюсь уехать из Калуги и отключить телефон, сделать это удаётся, только если еду за границу. И если раньше мы с супругой отправлялись в познавательные туры — ​во Францию, Австрию, то сейчас с детьми больше ориентируемся на пляжный отдых, обычно это ​Средиземное море.

А вторую половину отпуска проводим в России. Ездили в Новгород, Псков, Пушкиногорье, вот в ближайшие дни направимся в сторону Переславля, Ярославля, Ростова, Углича.

Редкие росписи

— Сейчас в музее идёт ремонт, но я бы назвал это благоустройством, концептуально здание останется тем же. Меняются какие-­то элементы, управление освещением двора: все фонари будут включаться в определённое время.

Дальше наша задача — ​реставрация в рамках консервации росписи. Клеевая роспись — ​большая редкость, она существовала только в конце ХVIII – начале ХIХ веков. Специалистов сейчас очень мало, всего несколько человек в Москве и Питере. Важно всё сберечь. Потому что здание ​уникальное, это место погружения в эпоху ХIХ века, здесь всё, как было в то время.

Богатые купцы Золотарёвы, владельцы усадьбы, могли позволить себе содержать её, потом она перешла Кологривовым, едва сводившим концы с концами, и им ухаживать за ней стало тяжело. Сложно и нам, здание постоянно преподносит сюрпризы: хотели покрасить стену, кусок отвалился, а под ним — ​росписи. Ещё никак не можем найти здесь подвал, хотя он точно есть. Поиск подвала с зарытыми сокровищами — ​уже отдельная история.

Студентов пригласили в танцевальный зал музейно-­краеведческого комплекса «Усадьба Золотарёвых», где всё сохранилось, как в начале ХIХ века.

БЕССОНОВ — студент Бауманского и сторож в Краеведческом музее.

Виталий БЕССОНОВ:
— Увлекаюсь оружием и его историей, это мне интересно. На сегодня это хобби.

На реконструкциях сражений можно пострелять из кремнёвого оружия.

Раненый и попавший в плен унтер-офицер Старичков сохранил одно из знамён своего полка и перед смертью передал его рядовому Чайке.