Тайны турецкого дома

Этот странный серый дом № 1 по улице Гоголя — один из самых мрачных жилых особняков Калуги — построили в 1914–1915 гг. пленные турки.

О сером массивном доме нетипичной для провинциальной Калуги архитектуры ходит много небылиц. Будто бы в «турецком» особняке и впрямь поселился гоголевский дух. Рассказывают, что по ночам в нём слышится детский плач. А в доме обитает привидение — хранитель покоя жильцов. Улица Гоголя — самая короткая улица в городе. Её, одну из немногих, не решились переименовать в советское время. Вполне возможно, что это дань уважения великому писателю, в середине XIX века гостившему в сотнях метров отсюда — в губернаторском деревянном флигеле.

Турецкие подданные

Среди строителей дома называют журналиста-революционера Мустафу Субхи (полное имя — Мустафа Субхи Бей Мевлеви Заде), будущего основателя коммунистической партии Турции (это произошло в 1920 году в Баку на 1-м съезде Коммунистического Интернационала). Во время Первой мировой войны, в ноябре 1914 года, он оказался в ссылке в Калуге как интернированный турецкий подданный. Политического эмигранта поселили на обычном постоялом дворе «Орловское подворье» на площади Старый Торг. В качестве пособия платили 20 копеек в день. Вскоре ему удалось переселиться на частную квартиру с мебелью и отоплением в дом Горбунова на Благовещенской улице. Мустафа Субхи в качестве репетитора давал калужским гимназистам частные уроки французского языка. Однако пособия ему уже не платили. Калугу Мустафа Субхи покинул осенью 1915 года.

Турецких подданных, а их было более 300, направляли на общественные работы: на кирпичный завод Пантюшина, лесопильный завод Мешкова. Они строили Никольскую переправу через Оку и возводили казармы для пехотных полков в Загородном саду.

Порой вид их производил на калужан удручающее впечатление. Как-то репортёр газеты «Калужский курьер» встретил на улице двух голодных и замёрзших турок. Они пожаловались, что очень хотят есть, что готовы на любую работу, но их никто не нанимает, а пособия в 13 копеек в день не хватает. Услышав этот разговор, проходивший мимо купец нанял одного турка перетаскивать мешки в погреб своей лавки. А сердобольная барыня смущённо подала другому серебряную монету.

Один из калужских обывателей написал письмо в газету о том, что стал свидетелем того, как пленные турки напугали гимназистку, а его прислуга из-за них отказывалась ходить по вечерам в киоск за газетой.

Время остановилось

Переступив порог этого мрачного загадочного дома, вы окажетесь в другом времени. За столетие здесь почти ничего не изменилось. Так же поскрипывают гнилые половицы и деревянные лестницы. Только нет уже на свете тех старушек, что проживали в нём до войны и хранили тайны этого дома.

— Правда или нет, не знаю, но мне рассказывали, что дом первоначально строился как загородный особняк для калужского генерал-губернатора, — говорит один из его нынешних обитателей, художник Александр ГУСЬКОВ. — Во время Первой мировой войны дом использовался как госпиталь для раненых русских солдат. Непродолжительное время в нём размещалась синагога. Одно время дом принадлежал Западному отделению Московской железной дороги. Служило общежитием. Почти до наших дней в одном из помещений располагался железнодорожный архив. Старожилы мне рассказывали, что до вой­ны 1941 года у дома была крыша иной конструкции, но в неё угодил немецкий снаряд. На чердаке нашли потаённую комнату. В одном месте явно пробита кирпичная стена. Возможно, искали клад или ещё какие-то спрятанные ценности. Под домом — огромные подвалы. Фундамент из бутового камня. Высокие потолки позволяют сделать квартиру двухуровневой. Огромные окна — просто мечта для любого художника. И хотя дом с виду страшноват, мне здесь нравится: тихо, тепло и светло.

Калужанин Сергей Пластов с самого рождения живёт в «турецком» доме — уже более полувека. По его словам, во втором подъезде у него есть ангел-хранитель — доб­рое привидение, которое помогает ему всю жизнь. Да и у самого дома хорошая аура. Чего стоит один вид на водохранилище и Калужский бор!

— В этом заброшенном «замке» я живу с 1989 года, — рассказывает старейший житель пенсио­нер Евгений Фёдорович НОВОСЁЛОВ. — К сожалению, дом брошен. Фасад никто не приводит в порядок. Про полтергейст слышал. Когда отсюда съехал железнодорожный архив, помещения одно время пустовали. Не знаю, мистика или ещё что-то, но на стенах были нарисованы сатанинские круги и кресты. Что-то неестественное в нашем доме происходит. Иногда вижу, как пролетает необычная тень. Было раза два. Однажды, когда умерла соседка, какая-то инородная сущность вдруг опустилась мне на плечи. Реально это почувствовал! Ещё случай: супруга уходила из жизни. Я услышал голоса космического звучания: дважды отчётливо назвали моё имя. Было и печальное. В нашем подъезде на первом этаже повесился сосед Виктор. Ему было лет 30. По-видимому, трагедия произошла на почве семейных неурядиц с женой Галиной. Мы с супругой рано утром собирались на свой огород у Яченского водохранилища. Я соседа в тот день видел. Ходил хмурый, купил бутылку портвейна. Смотрим, из двери его квартиры вьётся змейка дыма. Приоткрыл дверь, а он висит на трубе. Приехали «скорая», пожарные и милиция. Видимо, он курил на диване, тот и загорелся. Стал тлеть матрас.

Чёрный 1937-й

«Турецкий» дом в Калуге у железнодорожных служащих вошёл в базы данных фонда «Мемориал». Известны имена двух жильцов — реа­билитированных врагов народа, за которыми приезжал чёрный воронок. Это старший инженер Управления Московско-Киевской железной дороги Пётр Дмитриевич Пасько и главный инженер строительной конторы дирекции управления МКЖД, а затем музыкант оркестра городского театра Николай Германович Гайс. Их расстреляли в один день — 7 октября 1937 года, обвинив во вредительской деятельности в путевом хозяйстве дороги и участии в контрреволюционной террористической диверсионной организации.
Сегодня на фасаде «турецкого» дома размещены две памятные таблички с именами репрессированных калужан.