Статьи Работодатель года История Губернаторский дневник Клиника года Коммунальный рейтинг

Русский крест

Опубликовано: 27.11.2013 12:08 0 4976

Писатель и публицист Александр Лапин презентовал в Калуге три первые части своего романа-эпопеи «Русский крест» — о поколении, которому пришлось жить на переломе эпох.

В пресс-центре «Агентства «Комсомольская правда-Калуга» 19 ноября состоялась встреча лауреата международной литературной премии имени Пикуля, писателя, издателя и общественного деятеля Александра ЛАПИНА с калужскими журналистами и литераторами. Она была посвящена выходу в свет трех книг его романа-эпопеи «Русский крест»: «Утерянный рай», «Непуганое поколение» и «Благие пожелания», — а также публицистического сборника «Куда идут русские?».

В центре романа — жизнь школьных друзей и перипетии их судеб в контексте исторических событий. Произведение охватывает масштабный период конца XX – начала XXI века. В издательстве «Вече» уже вышли три первые книги. Над четвертой книгой эпопеи автор еще работает. Пятая часть существует пока только в задумках.

Кстати, книги не залеживаются в киосках. Возможно, потому, что многие уже давно познакомились с автором как с публицистом по ярким статьям в «Калужском перекрестке» под рубрикой «Русский вопрос».

— Александр Алексеевич, что подтолкнуло вас взяться за создание такого эпохального произведения?
— Однажды я задумался: почему у тех, кто встретил девяностые молодым, а сейчас уже находится в зрелых годах, нет своей летописи? Я посчитал, что это не совсем правильно. И тогда решил рассказать историю обычных людей через призму времени. История получилась многоплановой. Но в первую очередь она о превращении советского человека в русского, о превращении общности «советский народ» в разные народы. Мы все за эти годы изменились. Изменились очень сильно — и люди, и общество, и ценности.

— Как вы сами определяете своих героев? Кто они? Есть ли в романе автобиографичность?
— Это собирательные образы советских людей. Каждый может найти в них себя. Какими мы были? Вот такими. Что с нами произошло в девяностые годы и дальше? Какими мы стали? Во что верили? Во что верим теперь? Или вообще ни во что не верим?

— И в романе, и в публицистической книге «Куда идут русские?» вы анализируете корни русской государственности, межнациональные и духовные проблемы русского общества, задаетесь вопросом: кто мы? Как вы считаете, нужно ли вернуть в паспорт графу «национальность»?
— Принадлежность к русскому народу надо определять не по графе в паспорте и не по крови — мало ли что у нас всех намешано, — а по духу. Русский — тот, кто считает себя русским, воспитан на нашей культуре и работает для процветания России. Вот три критерия. А иначе мы можем запутаться и никогда не найдем ни консенсуса, ни каких-то общих корней. Кстати, и нынешняя миграционная действительность дает основания посмотреть на себя другими глазами и почувствовать национальные отличия ярче.

— Что вы вкладываете в понятие «русский крест»?
— У каждого народа — свой крест. Мы — имперский народ, и это — наш крест. Мы, может быть, сегодня и не хотели бы быть таким народом, хотели бы жить, как европейцы, но… Нас продолжают вталкивать в империю, строя какие-то геополитические пространства, союзы и прочее. Это одно толкование. Потом, русский крест — это и крест Андрея Первозванного. У каждого человека, кроме того, — свой крест. В моей книге есть притча о кресте: «Однажды человек пришел к Господу и говорит: «У меня жизнь такая тяжкая, мне такой крест достался — жена плохая, работы нет, здоровье слабое. Я, Господи, такой крест вынести не могу». Господь ему отвечает: «Не можешь — возьми другой. Вон они все стоят, выбирай любой, а свой оставь». Ходит мужик целый день, ищет новый крест себе — полегче да почище. Ходил-ходил: этот — грязный, тот — тяжелый, третий — поломанный, тот — некрасивый, корявый. Ни один не подходит. Дело к ночи уже, и тут взял он один из крестов и говорит: «О, в самый раз по мне! И лег так удобно на спину, беру его». А Господь и отвечает: «Хорошо! Но это твой крест и есть — тот, который ты утром оставил».

Поэтому название у романа многозначное: оно касается и креста народного, и православия, и общих утилитарных вещей — демографической проблемы в частности.

— А почему вы — москвич — уехали жить в воронежскую деревню?
— Ну, во‑первых, я не коренной москвич. Родился в казачьей станице в Кабардино-Балкарии и жил там до 17 лет. После школы по комсомольской путевке уехал работать в Казахстан монтажником-высотником. Служил в Сибири. Учился в университете в Алма-Ате. Там же состоялся как журналист. А в Москву переехал уже в сознательном возрасте, сложившимся человеком. Я пять раз начинал жить заново. Но всегда мечтал о деревне. В городе ты участник массового забега — там надо бежать без остановки. И теперь, живя на природе, я счастлив. Рядом с домом течет река, за ней — гора с сосновым лесом. Стоит церковь, которую мы восстановили. Первое время, когда приезжал домой в деревню, все улыбался и улыбался. В моем доме окна расположены по ходу движения солнца, поэтому в нем светло с восхода и до заката.

— Но вы же не просто живете в деревне, наслаждаетесь природой. Вы депутат областной Думы, возглавляете Воронежское отделение Международного фонда мира, являетесь президентом Региональной федерации каратэ, продолжаете заниматься любимым делом — журналистикой, возглавляете Издательский дом «Евразия — XXI век», а это несколько десятков газет в 10 регионах. Как находите время для писательства?
— Я привык жить в таком ритме. Все, чем я занимаюсь, мне нравится. Хотя я не мечтал быть издателем. Так сложилось: в то дикое время надо было спасать «Комсомольскую правду» от краха — и мы это сделали. Просто, если я что-то задумываю, то начинаю действовать и довожу дело до победного конца. Я из тех, кто не опускает руки, когда жизнь выпихивает из привычной колеи, а начинает действовать с удвоенной энергией. Теперь все налажено, все работает, мне остается только правильно контролировать этот процесс. У меня появилось время для серьезной писательской работы. И мне есть о чем рассказать.