«Работа архитектора на 75% – это работа психоаналитика»

Корреспондент «Перекрёстка» встретился с главным архитектором Калуги Алексеем КОМОВЫМ и выяснил, над какими проектами работает созданный недавно сектор главарха, что такое дизайн-­код и зачем он нужен нашему городу.

Вычистить авгиевы конюшни
— Алексей Олегович, вы работаете в Калуге с июля 2019 года. Многие калужане связывают с вами большие ожидания. Но в последнее время довольно часто слышу от разных людей одну и ту же фразу: «Что-­то не видно работы главного архитектора. Чем он вообще занимается?»
— Насильно мил не будешь. Порядка четырёх месяцев я находился в ранге зама заместителя городского головы — ​такой зам замыч. По этой причине цепочка принятия решений была длиннее и дольше. Чтобы заниматься полноценно тем же архитектурным обликом города, статуса заместителя начальника Управления архитектуры, градостроительства и земельных отношений категорически недостаточно, ведь нужно плотно взаимодействовать и с другими управлениями горуправы.
В конце ноября был создан сектор главного архитектора, меня назначили на должность заместителя городского головы. У нас в штате всего восемь человек, включая меня. Постепенно налаживаем ту работу, которой до нас не было. Определено три направления: архитектурное наследие, архитектурная среда и архитектурная политика.
Когда я только пришёл, то сразу сказал одну простую вещь: можно, конечно, каждую неделю презентовать только глобальные проекты, рассказывать, как космические корабли бороздят просторы «калужского большого театра», но мне кажется, что это не совсем честно. Общественное сознание калужан и без того перегружено гигантскими проектами в подвешенном состоянии. Необходимо заниматься и более низким жанром — ​что называется, чисткой авгиевых конюшен, которую до меня долго никто не делал. Например, те же вывески, фасады, городская среда — ​с ней давно комплексно не работали так, чтобы доводить до рабочего состояния. Мы делаем с учётом нашей калужской специфики новые регламенты, в которых прописаны правила размещения рекламных конструкций, требования к их оформлению: как должны выглядеть консоли, как должны располагаться витрины, какими должны быть форматы шрифтов, цветовое решение и т. д. Мы чертим развёртки по центральным улицам — ​буквально по каждому дому. Потому что все здания разные и улицы уникальные.
Как только мы начали эту работу, я почувствовал себя участковым врачом. Мы с коллегами работаем в режиме, по сути, поликлиники. Есть дни, когда ко мне приходит до десятка горожан, просителей, предпринимателей с вопросами о том, как оформить или исправить вывеску, фасад, киоск и т. д. Сразу ставлю «диагноз» и либо выписываю «лечение», либо направляю к своим коллегам, которые делают для них рабочую концепцию.
Важно понимать, что разработанные нами регламенты — ​это не просто ограничения и запреты: можно делать только так и больше никак. Это реперы, которые обозначают коридор возможностей, и моя задача — ​показать, как надо делать работу грамотно, чтобы город получал достойный продукт и это становилось системой, а среда позитивно влияла на городское сознание.
— И когда калужане увидят результаты этой работы?
— Кое-­что можно увидеть уже сегодня. Например, на улице Кирова есть отремонтированные дома, где вывески заменены в соответствии с новым регламентом. Казалось бы, мелочь, но это результат большого труда и, прежде всего, самих ответственных калужан. Более общий результат, думаю, будет заметен к концу года. Это процесс немолниеносный. Москва шла по этому пути 20 лет. По сравнению с тем, как столица выглядела в 2000 году, нынешняя улица Кирова — ​просто Швейцария. Все города проходят эту стадию тяжело, потому что это связано с борьбой множества интересов. Калуга не исключение. Есть, конечно, бизнесмены, которые категорически не идут на контакт и говорят буквально следующее: «Мне Калуга до лампочки. У меня эта вывеска всю жизнь висела и будет висеть. Мне город ничего не должен, и я ему тоже ничего не должен». Решать эту проблему можно только по закону, меняя старые регламенты и разрабатывая новые, при наличии политической воли и общественного порицания.
— С вашим приходом в Калуге узнали о существовании такого термина, как дизайн-­код. Объясните, пожалуйста, что это такое. Вывески и фасады, видимо, являются частью этой работы?
— Термин расхожий. Дизайн-­код, говоря простым языком, — это свод правил художественного облика города, а не какая-­то поэтическая концепция. Единый и доступный стиль благоустройства. Он формируется из многих составляющих. И те же вывески — ​только часть этой работы.

Зелёные зверушки и другие «странные» объекты
— Периодически у нас в городе появляются довольно странные объекты. Например, в прошлом году в Калуге стали массово устанавливать топиары. Наверняка вы помните историю с «красивыми заборчиками», которыми хотели огородить клумбы в парке на месте рынка. В январе в городском парке установили карету, которая у многих калужан вызвала недоумение. Создаётся ощущение, что решения принимаются спонтанно и непрофессионально. Почему так происходит и когда это, наконец, прекратится?
— У любой административной машины есть определённый тормозной путь. Срывать стоп-­кран не надо, да и не получится без тяжёлых издержек.
Те же топиары были закуплены до моего появления в Калуге. Решение об установке подарочной кареты в парке тоже имеет долгую предысторию. Всё это последствия того, что в городе долгое время не было главного архитектора, авторитетного человека, который сказал бы, что такое хорошо и что такое плохо. И, конечно, здесь важна как раз та самая архитектурная политика.
Много лет за благоустройство в Калуге отвечало по сути только Управление городского хозяйства, у которого всё вроде было налажено и которое считало, что оно знает, как должно быть правильно. Сегодня важно объяснять, что правила игры изменились, что теперь все объекты, связанные с благоустройством, городской средой, должны проходить согласование с нашим сектором. И это нормальная работа по отладке взаимодействий городских структур и общества в целом.
Моя задача — ​подвести людей к тому, что иметь случайные, несуразные истории — ​это неприлично. И это тоже вопрос архитектурной политики и, конечно, просвещения. Политика бывает внешняя, а есть внутри структуры. Современный голландский зодчий-­мыслитель Рем Колхас как-­то говорил, что работа архитектора на 75% — ​это работа психоаналитика. Это непросто, но главное — ​иметь цель. А цель у меня есть: очистить город и сделать его вновь жемчужиной. 

Будет ли восстановлен Дом Яковлева?
Зачем главный архитектор Калуги создаёт каталог орнаментов калужских хрущёвок?
Как быстро и недорого связать набережную Оки и набережную водохранилища?
Ответы на эти и другие вопросы — ​во второй части интервью с Алексеем Комовым.
Она будет опубликована в следующем номере «Калужского перекрёстка», а также на сайте kp40.ru.