Армия возвращает вкус к жизни и учит настоящей мужской дружбе
Накануне Дня защитника Отечества мы попросили известных калужан поделиться с нами армейскими воспоминаниями.
Сергей Бачурин: «Хотелось сладкого и жареной картошки»
— Я шел в армию с большим желанием, потому что очень хотел пройти эту школу, — рассказывает начальник УМВД России по Калужской области Сергей БАЧУРИН. — Служить меня направили в Одессу, в отдельный специальный батальон, где готовили технических специалистов, которые обеспечивали обороноспособность страны на территориях Кубы и Чехословакии.
Когда прослужил шесть месяцев, подошел к командиру роты и попросил его: «Отправьте меня на Кубу!» Я знал, что нашим специалистам, которые попадали туда, выдавали паспорта и они находились там как гражданские. И у меня были такие мысли: за границей ни разу не был, а хотелось посмотреть, как там люди живут. Перспектива путешествия на пароходе тоже привлекала. Но командир ответил: «Ты нужен здесь, будешь учить призывников». Я еще один раз попытался было повторить свою просьбу, но безуспешно. Так и прослужил в своей части два года.
Самыми трудными были гарнизонные караулы на объектах: два часа — на посту, два — отдыхаешь. И так — круглые сутки. Однажды мы выехали проверить такой караул. Пришел на пост, а часового нет. Это вообще-то чрезвычайное происшествие, о котором я должен был сообщить руководству. Стал искать часового, смотрю — спит, первый месяц служит, еще не привык. Отругал я парня. Но сообщать командиру не стал. Позже он подошел ко мне, сказал: «Извини! Клянусь, такого больше никогда не будет!» Слово свое он сдержал. Мы потом долго с этим парнем переписывались. На всю жизнь запомнил его.
В армии очень хотелось сладкого: пирожных, конфет. Когда ходили в увольнение, то сначала шли на Привоз за мороженым, а оттуда — в кинотеатр. А еще хотелось жареной картошки. В армии ее дают тушеной или отварной. На втором году службы, когда был дежурным по столовой, мы с ребятами пару раз потихоньку жарили ее для себя.
Армия для меня стала своего рода жизненным ориентиром. Именно после службы я понял, что хочу работать в органах внутренних дел. Когда вернулся домой, немного отдохнул и уже через две недели пошел устраиваться на работу в милицию.
Сергей Бачурин (слева) в гарнизонном карауле.
Виталий Черников «шпионил» четыре месяца
— Я служил в городе Муроме, в войсках засекречивающей аппаратуры связи, сокращенно: ЗАС, — говорит общественный деятель Виталий ЧЕРНИКОВ. — До призыва занимался радиомакетированием, учился на вечернем в Бауманском и параллельно работал на Калужском заводе телеграфной аппаратуры. Так что не удивительно, что меня «расписали» в ЗАС. Служба в армии была очень интересным периодом. Как раз незадолго до призыва у меня наступила юношеская депрессия. Я практически перестал ощущать праздники. Зато, когда попал в армию, даже два кусочка сахара с хлебом-маслом были в радость, и все праздники как-то очень быстро вернулись. Если в армию попадал новобранец с какими-то способностями, то он автоматически оказывался в числе нужных и полезных людей. Я до армии учился в художественной школе, занимался сборкой радиомакетов и был сборщиком телеграфной аппаратуры. Поэтому сразу стал нужным и полезным. Раз рисую хорошо — значит, всем дембелям оформляю альбомы и пишу списки роты, компьютеров тогда не было. Также вскоре выяснилось, что я незаменимый специалист в обслуживании телеграфной аппаратуры. Она постоянно ломалась. Ремонтировали ее по ночам в секретном классе, куда могли проходить только курсанты и офицеры с первым допуском. А у меня был только второй. Руководство части, конечно, сделало все возможное, чтобы поскорее оформить мне первый. Но, пока его не было, я четыре месяца назывался «шпионом».
Первый период — курсантский — у нас назывался «Без вины виноватый». Через полгода, когда меня перевели в младшие сержанты, наступал второй: «Приказано выжить». Это был самый трудный период, потому что дистанция между тобой и новобранцами очень маленькая и они не считают тебя своим командиром. А старшие сержанты еще не признают своим. Третий период у нас назывался «Веселые ребята», четвертый — «Их знали только в лицо». Это когда ты уже дембель.
Станицы из дембельского альбома Виталия Черникова.
Константин Иванов: «Зять Брежнева лишил меня отпуска»
— Служить мне довелось в прославленной дивизии имени Дзержинского, — говорит директор газеты «Калужский перекресток» Константин ИВАНОВ. — После сержантской учебки мне досталось отделение, состоящее из одних «дедушек». Кто служил — тот понимает, что это такое: молоденький сержантик и видавшие службу «ветераны», которым до дембеля меньше полугода.
В первый же день знакомства один из них мне сказал:
— Сержант, ты не надрывайся, мы люди опытные и умелые. Все сделаем, как надо. Готовься к отпуску.
И, действительно, мое отделение по всем показателям, во всех армейских соревнованиях по спецподготовке было лучшим в дивизии. Мне как командиру по всем статьям выходил заслуженный отпуск, не говоря уже о других благах от командования. Но не тут-то было.
Пришел день, и мои «дембеля» отбыли домой. А вместо них мне дали новобранцев — хороших парней, но абсолютно ничего не умеющих. Мне предстояло сделать из них боевую слаженную единицу, способную «и в огонь, и в воду». Одним из первых заданий нашего отделения была встреча зам.министра внутренних дел — зятя Брежнева Юрия Чурбанова, которого угораздило приехать к нам с проверкой. Комбат, взяв под козырек, поставил нашему отделению боевую задачу — очистить от желтых одуванчиков газоны на подъезде к части.
— В армии все должно быть хоть безобразно, но однообразно, — сказал офицер.
Было это в конце мая — самое время цветения одуванчиков. И вот поутру, вооружившись ведрами, по всем правилам воинской науки, встав в цепь, мы прочесали всю траву вдоль дороги к части. Одуванчиков собрали огромную кучу. О выполнении поставленной задачи я доложил командиру.
Вы хоть раз замечали, когда распускаются одуванчики? Оказывается, они имеют свойство раскрываться от теплых солнечных лучей, причем ближе к полудню. В нашем случае это случилось аккурат к приезду большого военного. Когда кортеж вырулил к части, взору зам.министра предстал желтый ковер по обеим сторонам дороги, правда, изрядно поредевший. На вечернем построении мне объявили строгий выговор за невыполнение боевой задачи и лишили отпуска.
Через год по всем показателям мое отделение опять стало лучшим в дивизии. И мне опять полагался отпуск. Но припомнили злосчастные одуванчики и вместо отпуска объявили очередную благодарность. От Чурбанова.
У меня иногда спрашивают, почему я не откосил от армии. Все мои предки — сплошь военные: прапрадед уланом 25 лет отслужил. Да и самому хотелось посмотреть, как там на самом деле. Не жалел ни разу, что побывал там!
Лето 1981 года. Константин ИВАНОВ (в нижнем ряду слева) на показательных стрельбах
в Московском военном округе.
Алексей Шигапов доставлял секретную почту
— Я призывался в 1994 году в авиационные войска в Нижнем Новгороде, — рассказывает директор МБУ «Строительно-монтажное эксплуатационное управление» Алексей ШИГАПОВ. — Очень хотел попасть именно туда, потому что мой отец служил в авиации. Он у меня подполковник. Военными были также мои дедушка и прадедушка, причем и по отцовской, и по материнской линии. Так что мыслей о том, чтобы не идти в армию, у меня даже не возникало. Каким-то сильным потрясением военная служба для меня не стала. Я ведь всю жизнь с родителями по военным городкам ездил, семь школ сменил. Приходилось и в казармах жить фактически вместе с солдатами, когда не было квартиры. Поэтому я знал, как проходит жизнь военнослужащих, с какими трудностями придется столкнуться.
Так получилось, что я призвался на срочную службу. Но тогда, в 1994‑м, у нас в стране министром обороны был Павел Грачев, который активно пропагандировал контрактную службу, можно было перейти туда со срочной. Я перешел вскоре после призыва и служил три года. Такое решение принял, потому что как раз в то время поступил на заочное отделение в академию. Мне было удобно и учиться, и служить.
Контрактником я служил в фельдъегерской почтовой службе. Это войска спецсвязи, которые доставляли секретную корреспонденцию в различные рода войск. Почту запаковывали в специальные пакеты или ящики, мы сопровождали их с оружием. На наших машинах были специальные фельдъегерские пропуска, и останавливать нас не имел права никто.
Как раз в годы моей службы — в 1995‑м — началась первая чеченская кампания, и 70% военнослужащих из нашей части — и контрактников, и срочников — отправили на войну в Чечню. Но даже те, кто не попал туда, испытывал на себе эту моральную нагрузку, потому что в Чечню отправились наши товарищи. Со всеми мы переписывались, перезванивались. Слава Богу, все вернулись живыми.
Из интересного был такой случай: мы сдавали технику в военную часть, которая находилась в Рязани. Это был конец лета — начало сентября. Нам в качестве водителей предстоял большой марш-бросок на 500 км. Техника была вроде новая, но на каждом автомобиле чего-то не хватало. На моей машине не было лобового стекла. Мы ехали практически сутки. Проветрился я тогда хорошо (смеется)!
Самое ценное, что дает армия, — это понимание того, что такое настоящая мужская дружба. Там отношения между людьми как-то особенно остро проявляются и переосмысливаются. Четко понимаешь, на кого можно положиться.
А военным я не стал, наверное, потому что сказались детские воспоминания, связанные с многочисленными переездами. Мне не хотелось этого для моих детей. Поэтому я связал свою жизнь с гражданской работой.
Удостоверение контрактника Алексея ШИГАПОВА.
