Влюбилась и хотела сбежать с учителем: история писательницы, которая жила в Калуге
Продолжаем цикл статей об истории Калуги и области.
Напомним, каждую пятницу в 20:00 мы публикуем исторические очерки о нашем городе, известных земляках и их судьбе.
Все исторические публикации можно посмотреть в разделе История Калуги.
Сегодня нашей героиней будет известная до революции писательница Елизавета Салиас-де-Турнемир - сестра драматурга Александра Сухово-Кобылина, автора комедии «Свадьба Кречинского».
В детстве Елизавета часто бывала у бабушки в имении Росва. А в последние годы жизни провела в разъездах между Калугой и Варшавой.
Родилась Елизаветв в дворянской семье Сухово-Кобылиных, которая вела свой род от боярина Андрея Кобылы, жившего во времена Ивана Калиты.
Кроме того, Сухово-Кобылины имели родственные связи с первым калужским наместником Кречетниковым, присланным в наш город Екатериной II.
Отец Елизаветы, Василий Александрович, был участников войны 1812 года, предводителем дворянства.
Мать, Мария Ивановна, происходила из богатой семьи дворян Шепелевых.
Всего в семье было пятеро детей. Елизавета в воспоминаниях писала: «Я была старшая. После меня, моложе меня двумя годами, брат мой Александр товарищ моего детства, годов учения и юности.
После него - сестра моя… Евдокия, моложе брата двумя годами. После нее - брат наш Ваня, о котором я мало помню в раннем детстве.
Семья наша разделилась на два разных типа. Я была вылитый портрет отца, смуглая, черноволосая, черноглазая, худощавая. Таков же был и брат мой, хотя ни выражением лица и даже чертами не походил на отца.
Напротив того, сестра Евдокия, или как она сама себя однажды неизвестно почему прозвала себя Душенька, была белокура, сероглаза, с тонкими и приятными чертами лица.
Брат Ваня походил на нее. Словом, двое старших — я и Александр — уродились в сухово-кобылинскую породу, особенно я, а двое младших - в шепелевскую».
Жизньв Росве
В детстве Елизавета часто гостила у бабушки в имении Росва. Об этом она писала в вспоминаниях: «Село Росва, имение бабушки, в котором она жила безвыездно, в 12 верстах от Калуги, оставило во мне воспоминание города…
Росвянский дом состоял из громадной залы с хорами, из очень большой гостиной, в которой был монументальный камин, а на нём - монументальные часы, старинные, деревянные, предмет нашего удивления и любви.
Стены гостиной были увешаны картинами, очень ценными, как мы узнали после.
Из большой гостиной входили в маленькую гостиную, или диванную. В глубине стояла большущая двуспальная кровать, но без подушек и матраца, а обитая просто зелёным сафьяном...
За кроватью была лежанка, на которой сидеть мне было запрещено, и на которой я всегда сидела, когда матери моей не было в комнате.
В диванной было два окна, у одного - диван с подушками.
У окна сиживала всегда бабушка, против нея на другом диване против другого окна - две ея незамужние дочери, тётенька Анна Ивановна, всем старшая, и тётя Саша, всем меньшая.
За диванной, у другой лежанки, нянька Федосья наливала чай, а у окон стояли пяльцы, и за ними около 12 горничных постоянно вышивали по батист-декосу и тюлю разныя искусныя рукоделия.
Когда за одну из швей сватался один из дворовых, то приходил просить позволения жениться у бабушки. Отказа не было, оттого-то после ея смерти осталось 500 человек дворовых.
Они даже при денежном вознаграждении брать вольную не хотели. Свадьба швеи или горничной праздновалась в Росве с особой пышностью. Невеста одевалась в спальне тёти Саши, у большого зеркала, окружённая всеми девушками.
Она надевала белое тюлевое платье, принадлежавшее бабушке, и такой же вуаль. Бабушка благословляла её.
На другой день молодые являлись на поклон и приносили бабушке на подносе конфекты. Платье, бывшее на невесте, возвращалось на другой день.
Его бережно складывали и запирали в сундук до следующей невесты. Сколько раз оно было перешито, переходя от худой на толстую, я уж сказать не умею. Бабушка и всё семейство присутствовали часто в домовой церкви при венчании горничных.
Раза два я бывала и на девичниках и всегда дивилась подаркам жениха: они казались мне крайне плохими.
Часто нас, детей, молодые звали к себе в гости на пирог, мы туда хаживали и были принимаемы с большим почётом и радушием. Вновь женившемуся дворовому давались во флигелях одна, часто две и три комнаты и месячина, то есть известное количество муки, крупы и прочих съестных припасов в месяц.
Кроме того, он и жена получали жалованье, если исполняли в доме какую-либо должность, но жалованье это было ничтожное».
Скандал в благородном семействе
В то время у дворян было принято домашнее образование, поэтому заниматься с детьми Сухово-Кобылины наняли профессоров Московского университета.
18-летняя Елизавета влюбилась в одного из них – 29-летнего преподавателя словесности и эстетики Николая Надеждина.
Современники описывали его так: «Надеждин в моей памяти представляется молодым человеком среднего роста, худеньким и чернявым, с вдавленной грудью, с большим носом и с темными волосами, гладко спускающимися на высокий лоб. Читая лекцию, он всегда зажмуривал глаза и беспрерывно качался, махая головою сверху вниз, будто клал поясные поклоны».
Надеждин переезжает в дом Сухово-Кобылиных.
Николай и Елизавета вместе читают книги, и понимают, что у них общие вкусы, во многом сходятся мнения и чувства. За чтением между ними возникает романтическая страсть. Надеждин пишет возлюбленной: «Я помню,
как в первый раз, еще за чтением Ламартина, ты ухватила меня за руку... Помнишь ли ты, как мы читывали с тобою Шиллера, Жуковского... Как однажды читали «Рыцаря Тогенбурга», я по-немецки, а ты по-русски»…
Молодые люди хотят пожениться. Родители Елизаветы в шоке, «поповский сын, семинарист» не ровня их дочери.
Узнав о романе, Мать девушки, Мария Ивановна, говорит, что Надеждин обманул их доверие.
Сам Надеждин в дневниках пишет, что Мария Ивановна требовала от него сжечь все письма, угрожала расправой:
«У этой дуры есть отец, брат, дядя, они могут посадить вам пулю в лоб!»
Разумеется, учителю отказывают от дома. А Елизавету держат взаперти. И тогда Николай и Елизавета решают обвенчаться тайно.
Они придумывают способ, как обмениваться письмами. Елизавета в знак любви дарит Николаю золотое кольцо. Надеждин пишет:
«Тверди своим, что у тебя нет сил ждать, что ты непременно убежишь ко мне. Домогайся одного, чего еще можно домогаться: чтобы тебя отпустили они сами на все четыре стороны… толкнули в мои объятия…
Грози, что ты не будешь скрывать любви своей… не побоишься никого и ничего…
Может быть, ты надоешь им своею твердостью… может быть, они тебя выгонят ко мне… О! если бы это случилось…
И позже:
«…Ты пойдешь со мною, пойдешь моею женою, волею или неволею, с согласия или без согласия, – это Бог решит… Отвечай мне завтра одно слово, только одно: да или нет, и предоставь мне действовать… Минуты дороги!»
Тайная переписка длилась два года. Елизавета Надеждину, ругалась с родителями. И Сухово-Кобылины увезли дочь в Европу.
Там быстро подыскали подходящую партию: выдали ее замуж за графа Андре Салиас-де-Турнемир. Свадьба состоялась во Франции.
Дуэлдь
Вскоре Салиас-де-Турнемир переехали в Москву. У них родились трое детей. Но брак долго не продлился.
Граф, получивший хорошее приданое, вложил его в производство шампанских вин и прогорел.
А через восемь случился очередной скандал: дуль между Андре Салиас-де-Турнемир и отставным офицером Фроловым.
По одной из версий причиной дуэли стал сатирический каталог про светское общество, который якобы сочинил Фролов.
По другой, отставной офицер распространял сплетни про то, что графиня Салиас-де Турниемир ходит к любовнику-англичанину.
Дуэль состоялась 1 мая 1844 года в Марьиной роще. Фролов «всадил французу пулю в правую ляжку».
Ранение оказалось легким. Но графа за дуэль выслали из России.
Елизавета с ним не поехала и осталась одна с тремя детьми. Денег не было, семья помогать ей отказалась. И тогда графиня взялась за переводы.
Переводила Петрарку, Дюма-отца, организовала дома литературный салон, где бывали Тургенев, Огарев, Лесков и другие.
А позже и сама начала писать под псевдонимом Евгения Тур. Ее повести и романы имели успех. Елизавету называли русской Жорж Санд.
Тургенев писал о ней: «Она остроумна, добра, искренна… Мы с ней большие друзья. Она вращалась в светском обществе, но потом отдалилась от него.
Она немолода, нехороша собой, но располагает к себе… а к тому же у нее и вправду настоящий талант».
Жила в Версале
Новые неприятности начались, когда сын Евгений поступил в университет, там он выступал против высокой платы за лекции, ущемлением интересов студентов, распространял запрещенные сочинения Герцена, Огарёва.
За Евгением и его семьей был установлен негласный полицейский надзор.
Поэтому в 1862 году Елизавета уезжает во Францию, живет в предместье Версаля. В 1870 году возвращается в Россию, вновь открывает литературный салон. И пишет книги для детей и подростков.
Последние годы жизни она провела в Калуге, где губернатором был муж ее младшей дочери Ольги.
Но и подолгу гостила у старшей дочери Марии в Варшаве, где и умерла в 1892 году. Похоронена была в родовой усыпальнице в Тихоновой пустыни.
В 2015 году в Калуге на доме по ул. Комарова 24/50, где жила Евгения Тур, открыли памятную доску.
