Космонавт-испытатель Андрей Бабкин рассказал в Калуге, почему ни разу не слетал в космос
Космонавт-испытатель, кандидат технических наук, заместитель по научно-исследовательской испытательной работе, командир отряда космонавтов Андрей Бабкин встретился с калужанами в Музее истории космонавтики.
Сначала космонавту от фестиваля подарили бейсболку.
А потом он больше часа отвечал на вопросы зрителей.
- Я очень рад побывать в Калуге. Это уникальное место силы, которое с 1961 года было основано первым космонавтом планеты, - сказал Андрей Николаевич.
- Когда в детстве я занимался астрономией, родители привезли меня в Калугу. Мне было лет 7. Я жил в Брянске.
И это было замечательное воспоминание. Мне были интересные фантастические экспонаты, еще со времен Циолковского, где члены экипажа лежат в специальных ваннах, чтобы не испытывать мучения при больших ускорениях.
Сейчас вы видите, как развиваются компьютерные технологии, какие возможности появляются на предприятиях. И обозначены задачи полета к Луне, к Марсу. Но решать их надо на хорошем техническом уровне.
Новые корабли
- Что изменилось в корабле «Союз», раньше они были предназначены для одиночных полётов. Насколько люди чувствуют комфортно себя в этом микропространстве?
- Первый «Союз» был испытан Комаровым. Он летел один, но, в принципе, места там хватало и на два человека, и на три. Но задачи по обслуживанию космических станций требовали увеличения количества членов экипажа.
И поэтому совершенствовались двигатели, ракеты-носители, системы управления.
Мы выигрывали в весе за счет многих технологических решений. Это давало те необходимые килограммы, которые позволяли разместить трех членов экипажа.
А сначала запускали на «Союзе» космонавтов без скафандра. Это было сделано, видимо, с уверенностью в том, что космическая техника надежная, не произойдет разгерметизации.
Вы знаете, что в первых полетах кораблей типа «Восток» космонавт покидал корабль, еще не достигнув поверхности Земли. Он катапультировался, поэтому у него был скафандр. А потом посчитали, раз космонавты будут приземляться внутри, то и не надо им скафандров.
И, к сожалению, появились первые жертвы, которые на корабле «Союз-11» из-за разгерметизации погибли, потому что не было скафандров.
Сейчас корабль геометрически ничем не отличается, а вот по оснащенности каждый раз появляются новые блоки, системы, средства отображения информации.
Создаются новые корабли для новой станции, так называемый пилотированный транспортный корабль, который будет более просторным.
В «Союзе», конечно, несладко. Ты сидишь в скафандре, пристегнутый ремнем, друг к другу очень плотно, и надо выполнять какие-то работы.
Китайцы сделали по нашему прототипу свой космический корабль, но увеличили диаметр всего на 20 сантиметров. Это дало такой значительный прирост объема, что им удобно летать.
Ну, а если мы вспомним корабль «Буран», он был очень просторным для своего времени.
И я надеюсь, будущие корабли, смогут иметь не только пилотов, но и отсек для пассажиров.
Мог слетать 8 раз
- Андрей Николаевич, скажите, почему вы не полетели в космос?
- Разница в профессии космонавта-испытателя и лётчика-космонавта состоит в том, что лётчик-космонавт получает своё почётное звание после того, как летит в космос.
А космонавт-испытатель всё это делает на Земле во время подготовки, но в космос не летает.
У меня 14 лет стаж в отряде. В 2017 году я приступил к подготовке и через полтора года должен был лететь в космос. Мы уже начали подготовку в Хьюстоне, изучали американские системы, знали дату своего страта.
Экипаж состоял из российского члена Олега Скрипочки, командира, меня и американки Шеннон Уокер.
Вдруг приходит распоряжение Роскосмоса, что мы должны сократить одного члена российского экипажа. Наш экипаж расформировали.
Мы встали в другой экипаж, и должны были лететь в 2018 году. Но происходит авария. Когда летел Алексей Овчинин, один из блоков нештатно отошел, ударил по корпусу, ракета взорвалась. Экипаж не был доставлен на станцию.
Роскосмос принимает решение отправить снова этот экипаж, поскольку там летел американец и наш, чтобы не было международного скандала. А нас сдвигают еще на полгода.
Потом возникает необходимость запустить иностранного астронавта из ОАЭ. И наш экипаж вновь сдвигают на полгода.
После этого закрывается Гагаринский старт, потому что ракеты новой модификации могут летать только с другой площадки. Гагаринский старт по сей день не работает.
И возникает необходимость отправить английские спутники. Они занимают наше место старта в марте 2020 года, наш полет сдвигается на месяц.
Но тут у командира экипажа случается травма, и нас снимают с полета.
Меня переводят в дублирующий экипаж Сергея Рыжикова, который сейчас отправился на станцию уже повторно.
И происходит ситуация, как в фильме «Аполон-13». Наш полет был приурочен к 50-летию полета «Аполлона-13», мы должны были стартовать ровно через 50 лет.
Каждому члену экипажа подарили фильм с автографами Тома Хэнкса, режиссера, продюсера.
И в фильме есть сцена, как один из американских астронавтов, которого сняли за два дня до полета, смотрит на старт ракеты с Земли. Это было трогательно.
Но, когда я прочувствовал это на себе, это очень интересные чувства, потому что в этом корабле улетели личные вещи, наши контейнеры. Мы ничего не успели поменять, все досталось экипажу, который нас дублировал.
Но надежда полететь оставалась. Я стал готовиться в составе нового экипажа. Неожиданно нам предложили еще раз сдвинуться на полгода, потому что были планы полететь у другого экипажа.
Мы стали готовиться с Антоном Шкаплеровым в третьем резервном экипаже. И в конце 2020 года я неожиданно узнаю, что возникла идея снять фильм в космосе.
Мне предложили выйти из экипажа и встать на дублирующую позицию. А дублирующая позиция предполагала год находиться в космосе.
Но из-за одного параметра в анализах мне сказали, что нельзя на год. Через три месяца я все восстановил, но это уже никого не интересовало.
До сих пор у меня есть определенные разногласия с медициной, которые я пытаюсь устранить. И надеюсь, что полет все-таки состоится.
8 раз я мог уже слетать, если бы не было этих отказов друг за другом.
Но надо терпеливо идти свой путь. В этом и есть профессионализм.
О научных исследованиях
- Расскажите о программе научно-исследовательских работ на несколько лет.
- Самая главная научная задача — это научиться жить и работать в космосе.
Сейчас все полеты - это небольшая высота, порядка 400 километров. Как вы знаете, на 500 километрах начинаются радиационные пояса, их два, которые защищают Землю от солнечно-протонных событий, галактического излучения.
Но, находясь в космосе, мы все равно испытываем гораздо меньшую дозу радиации, чем при межпланетном полете.
Поэтому нужно научиться строить корабли таким образом, чтобы или искусственно создавать это магнитное поле, или применять какие-то наработки медикаментов, либо специальные жилеты сконструировать, которые не будут давать радиации на вас воздействовать.
Кроме того, мы еще должны научиться создавать запас питание, выращивать необходимые витамины в космическом пространстве.
На Марс, например, чтобы лететь, это туда и обратно с экспедицией 30-60 суток на поверхности, 500 дней, надо 5 тонн на каждого человека консервов. Представьте, экипаж будет 6 человек и каждому по 5 тонн.
Это только одних консервов. Они же могут испортиться. Например, на Международной космической станции нет холодильников. Космическое питание хранится максимум полгода. То есть много задач, которые наука должна сначала освоить.
А сейчас мы работаем над задачами более мелкого масштаба.
Это медицинские, биологические, технические эксперименты, которые дают нам возможности развивать новые технологии, например, используя невесомость, создавать новые материалы, новую фармакологию.
О профессиональных заболеваниях
- Расскажите, каким заболеваниям подвержены космонавты.
- Астронавтов, которые летали на Луну, сравнивали с астронавтами, которые летали на низкой, околоземной орбите. И процент сердечно-сосудистых заболеваний у них оказался выше.
Видимо, это следствие воздействия космической радиации и отсутствия магнитного поля именно на дальних полетах.
Что касается профессиональных факторов, невесомость может вызвать остеопороз – хрупкость костей.
Другой фактор – на станции очень шумно, по крайней мере, на нашем сегменте. Ставят специальные фильтры, но у многих космонавтов, которые летают долго, слуховые пороги снижаются.
Кроме того, начинают обостряться генетически предрасположенные проблемы. Кстати, первое время, когда ты прилетаешь в космос, именно сердечно-сосудистая система чувствует себя очень комфортно, потому что ей не надо качать кровь, преодолевая гравитацию.
И становится более слабой, вернувшись на Землю человек может даже погибнуть. Поэтому надо нагружать костный аппарат, мышечный аппарат, чтобы не было атрофии.
Но у космической медицины накоплен очень хороший опыт. Например, сейчас летает Дональд Петтит. Ему 70 лет.
А рекорд принадлежит американцу Джону Гленну, который отправился в космос в 77 лет, правда, это был короткий полет на шаттле.
